Сидя в первом ряду зрительного зала, Кэсси ещё больше стала волноваться за поведение Мэдисон.

- Райан, кто-нибудь говорил Мэдисон, что она не сможет сыграть в спектакле, если её оценки будут недостаточно хорошими? – шёпотом спросила она.

Райан нахмурился.

- Не думаю. Учительница, конечно же, не стала бы этого делать. Её оценки не настолько уж и плохи.

- Она не хотела выходить на сцену. Я думала, что это от волнения, но, похоже, на то есть более веская причина.

Райан покачал головой.

- Может быть, она неправильно поняла ситуацию. Я говорил ей, что игра в спектакле – это дополнительная деятельность и что она не должна сказываться на её школьной успеваемости.

Кэсси это не убедило, но затем она вспомнила, что Мэдисон было всего лишь девять лет и что она вполне могла неправильно понять, что ей говорили.

- Может быть и так. Надеюсь, с ней всё будет в порядке, когда поднимется занавес.

- Я тоже на это надеюсь, - сказал Райан.

Ещё через несколько минут зал был полон и пришло время начинать представление.

В темноте рука Райана нашла её руку.

Фраза «Ни пуха, ни пера» снова и снова повторялась в её голове, пока поднимался занавес. Она надеялась, что худшего не произойдёт и жалела, что у них с Мэдисон было мало времени, чтобы девочка окончательно успокоилась и вернулась в своё обычное состояние.

Её беспокойство усилилось, когда Мэдисон вышла на сцену.

Кэсси сразу же поняла по языку тела девочки, что та несчастна и не хочет там находиться. Мэдисон смотрела в зрительный зал, щурясь от яркого света, а затем опустила глаза.

- Нет, Мэдисон, - беззвучно прошептала Кэсси. – Не смей сдаваться. Ты сможешь.

Затем настала очередь Мэдисон говорить, и в спектакле её первые слова были самыми простыми. Всё, что ей нужно было сделать, это представиться и сказать: «Меня зовут Верука Солт».

Но Мэдисон не произнесла ни слова и в зале повисла тишина, с каждой секундой наполняющая Кэсси всё большим страхом.