— Что-то в этом роде.
— Мне кажется, этот инстинкт вас уже подводил. Прежде чем идти по следу, стоит проверить, ведет ли он куда-нибудь. — «Твои неуместные инициативы и личная уверенность уже стоили карьеры одному помощнику прокурора и одному следователю, — думает Фуркад. — Я не хочу стать третьим в этом списке».
Снова повисает молчание.
В глазах прокурора, на мгновение задержавшихся на корзине с трупами пивных бутылок, Парис явственно читает осуждение и недоверие. «Мерзавец, конечно. К тому же исполнительный. Тебе уже про меня все известно? Значит, кто-то постарался. Кто? Может, вмешалась прокуратура? Торопятся… что сделать? Закрыть дело, доставив кому-то удовольствие? Тогда — кому? Кто заинтересован в этом? Комиссариат по атомной энергетике? ПРГ через Субиза и Борзекс? ПРГ… Элиза Пико-Робер близка к Герену. Президентские выборы. И Герен, возможно, побеждает. Прокуратура зависит от исполнительной власти. Значит, нужно сделать приятное и свернуть расследование. Закрыть дело…»
Парис смотрит на помощника прокурора так долго, что тот в конце концов опускает глаза. «Стоит, пожалуй, раскачать эту пальму. Пусть упадет один-другой кокос. Нужно снова увидеться с Борзекс. У нее в кабинете. И ничего никому не говорить. Посмотреть, что будет. Тогда станет ясно, прав я или нет».
Фуркад встает.
«А этот еще у меня попляшет», — думает Парис. Фуркад выходит за дверь, озвучив еще раз требование регулярно предоставлять ему отчеты. «Один раз они меня уже поимели. Второй — не получится».
В большом шумном и неинтересном зале, освещенном неоновыми лампами, вместе с тремя поколениями китайской семьи и немецкой семейной парой, за маленьким столиком сидят друг напротив друга Виржини и Нил.
Он ощущает ее неловкость и решает этим воспользоваться:
— Вы согласились со мной встретиться. Интересно, почему?
— Сефрон много о вас говорила.
— Обо мне?
— Да. Вас это удивляет?
— Чуть-чуть. И что же говорит обо мне моя дочь?
— Вам действительно интересно это знать?
— Это могло бы мне помочь.
— Не уверена. — Виржини размышляет, потягивая чай со льдом, потом принимает решение: — Сефрон думает, что вы эгоист, постоянно заняты самим собой и другие вас в принципе не интересуют, она в частности. А про вашу работу — ресторанный критик — она говорит, что это хороший предлог, чтобы не принимать участия в жизни общества, в политике, избегать серьезных вопросов о том, куда катится мир, и все такое. Она считает, что вы трус.
— О-о-о! Остановить это мировое безумие! И что же делает моя дочь, чтобы изменить мир?
— Она вступила в экологическое движение и не ест мяса.
— Сеф не ест мяса?