Но далеко мне уйти не удалось – там на доминошной скамеечке сидела Катя-Катерина из поселка Вознесенское, лосины она опять на себя нацепила, на этот раз в виде разнообразия не фиолетовые, а изумрудные, с искрой.

– Привет, Лёнечка, – начала она разговор тихим и грустным голосом.

– Ну привет конечно, Катенька – что-то ты невесела сегодня? Или хворь какая приключилась?

– Нет у меня никакой хвори, – ответила она, – если не считать конечно хворью чувство глубокого разочарования.

– Что, Мишаня оказался совсем не Томом Крузом? – спросил я чисто для того, чтобы разговор поддержать.

– Да вообще скотиной оказался. Безрогой причем и импотентной.

– Вот это да, – этот факт даже меня поразил, – он так-таки совсем импотент?

– На 100 %… даже на 110. И комбез твой заграничный порвал зачем-то. Возьми меня назад, Лёнечка, я тебе еще пригожусь, а?

Вот так новости… ну как я её назад возьму, если ко мне через час Света приедет?

– Давай так, дорогуша, ты пока в общаге поживи, недельку скажем, а потом я может отойду и мы продолжим эту увлекательную беседу с этого же места, а? Вот только плакать не надо, тебе это не идет.

– В смысле? – удивилась она.

– Страшненькой становишься, когда плачешь, – соврал я. Она тут же вытерла глаза, косметики у неё там не было, так что краснота только небольшая осталась.

– Хорошо, не буду.

– Ну так как – договорились насчет недельки?

– Угу, – ответила она, одергивая платье в облипочку, – договорились. Только знаешь что, дорогуша…

– Что? – спросил я, уже повернувшись было идти к парку.

– Пистолет этот в парк ты не носи, давай я тебе подскажу, куда его спрятать лучше…

И тут в воздухе повисла напряженная пауза.