Иду туда, на ходу излагая основные постулаты из брошюрки про братство.
– Ты кто такой и где наш терпила? – задает сразу два нужных вопроса умный.
Снимаю очки и одновременно достаю из матерчатой сумки ПМ с навинченным глушителем (я его нашел в том же сейфе на самом дне, очень полезная штука в наше время).
– Это вам за Юрика, гандоны, – говорю я и стреляю в быков, по две пули в район груди каждому. Всё-таки чудовищная отдача у ПМ-ок, на полметра руку подбрасывает, то ли дело Береты или допустим Глоки. Звуков выстрелов практически не слышно, их заглушает лязг дергающегося в экстазе затвора.
Быки не успевают ничего сказать и падают, как подкошенные. Подхожу ближе – по контрольному выстрелу в висок каждому, мне случайности даром не сдались. Умный дергается при этом, значит правильно я ему контрольный выстрел сделал, а тупой лежит недвижимо, как бревно, на этого можно было патрон не переводить. Затвор ПМа застывает в заднем положении, обойма закончилась. Спокойно кладу пистолет в сумку, кидаю на землю брошюру Белого братства, надеваю очки и выхожу с пустыря. На улице никого, здесь вообще мало народу ходит. Еще одно дело – через перекоесток тут есть один старый домик, а у него очень интересный кирпич из фундамента вынимается во дворе, я чисто случайно это обнаружил, когда мы в этом дворе пиво пили с ребятами, запомнил, а сейчас пригодилось – захожу во двор, вынимаю кирпич, обтираю ПМ фланелькой со всех сторон от греха, заворачиваю в эту же фланельку, кладу и ставлю на место кирпич. А теперь можно и к Кате.
Она стояла с видом майской розы на той же Тургенева, ожидая меня.
– Ну как там у тебя, удачно все прошло?
– Да, Катя, более чем. Давай пройдем еще сотню метров вон в ту сторону, потом снимем эту хрень.
– А дальше что?
– Ну как что – ты документы пойдешь сдавать в приемную комиссию, политех же вон он, на соседней улице, а я тебя провожу.
– А на работу тебе не надо? – тревожно спрашивает она.
– Работа не волк, в Томбов не убежит, – отвечаю я и мы медленно идем по Тургенева, оглашая окрестности тезисами Белого братства…
Глава 4
А вот и подходящий непросматриваемый с улицы дворик, заворачиваю туда за локоть Катерину, быстренько снимаю с нее балахон, потом с себя, всё в сумку, сверху газетку (я ее предусмотрительно из дома взял, Спорт-экспресс двухнедельной давности), можно считать, что дело закрыто… нет, еще балахоны надо куда-то хорошенько спрятать, делаю себе зарубку в памяти. А вот и первый корпус политеха, красненький и унылый, приемная комиссия здесь обычно заседает, насколько я помню этот факт из своей прошлой жизни.
– Тебе сюда, Катенька, – говорю я и показываю пальцем, куда именно ей, – на второй этаж, сдашь документы, получишь… ну что там обычно выдают, и можешь ехать домой, вот тебе ключ и денег немного, купи там пожрать чего-нибудь на вечер, я часов в 7 вернусь.
Катя согласно кивнула головой и тут взгляд ее застыл, упершись во что-то за моей спиной – обернулся, а там ко входу, значит, в первый корпус подходили Олег Николаич Ефимов и Андрей Васильич Горьков, оба озабоченные и суровые. Прошли мимо нас, не поворачивая голов, и тут у Горькова вдруг на лице проступили некоторые признаки узнавания… он обернулся ко мне и спросил:
– Лёня?
– Так точно, Андрей Васильич, – ответил я.
– Олег, это он меня вчера на пароход доставил.
Ефимов тоже остановился.