— Это невозможно, — прищурившись, сказал Колчестер. — В городе об этом ни слуху, ни духу. Никто не подошел так близко к Увяданию.

— Насколько вам известно, — парировал Блейд, внимательно разглядывая Бэрронса. Остальные снова расслабились, но этот тип все еще был напряжен.

— Два трупа на улице. Мои парни считают, что это война меж вами и мной. Я помалкиваю, иначе весь город поддастся панике.

— А может, это собака? — предположил Дебни.

— От него несет гнилью. Я знаю, как пахнут вампиры, и как они раздирают горло.

Колчестер, изучая ногти, проворчал:

— Нет никаких доносов о незарегистрированных голубокровных и грязнокровных.

Таких, как Блейд. Обращенных кем-то веселья ради в юном возрасте и оставленных гнить в канаве. Им еще везло, если голубокровные не убивали их сразу. А может, и не везло. Блейд вспомнил тяжелую железную клетку и непрекращающийся стук капель в темноте. Голод, пожирающий изнутри, пока не начинаешь вопить от боли. Викерсу нравилось держать его взаперти и морить голодом. Кровь успокаивала голод, не давала человеку превратиться… в кое-что похуже. А без крови Увядание быстро настигало обращенного, и человек становился вампиром уже через месяц.

Блейд был прорывом Викерса. Три месяца без крови, а не обернулся. Каким-то образом ему удалось сдерживать голод внутри себя. И только это спасло его шею от гильотины. Викерс пожелал узнать, как пленнику это удалось, но не поверил Блейду.

«Я разорвал сестру на части. И больше не сорвусь, не потеряю над собой контроль».

Эмили. Воспоминания о ней поддерживали в нем силы.

Блейд моргнул и вернулся в реальность. Воспоминания были настолько живыми, словно это случилось вчера. Улыбка Эмили, которую сестра приберегала только для него…

Но сейчас он смотрел на стиснутые, тонкие губы улыбающегося Колчестера.

— Значится, кто-то что-то скрывает, — ответил Блейд. — И не сообщил о пропаже голубокровного. Если это неуправляемый грязнокровный, то кто его заразил?

— Это незаконно! — промычал Дебни.

Блейд елейно уточнил, не сводя глаз с Колчестера:

— Правда? А ведь я тута стою. Живое свидетельство вашей лжи, сколько бы вы не пытались мя убить.

Бэрронс с любопытством следил за разговором.

— Викерсу сделали суровый выговор.

— Этого недостаточно, но однажды он заплатит.