Лекси подняла голову, глядя в слегка расфокусированные глаза своего мужа, и прошептала:

– Трахни меня.

Их жизнь была идеальной.

Лекси

Уверившись, что Эмили крепко спит, я беру телефон и набираю номер Карлы. Я знаю, что пообещала Эмили сделать так, как она хочет, ничего не говорить, не «ухудшать ситуацию», но знаете что – я взрослый человек. Я родитель. Я решаю, что является уместной реакцией на избиение.

Карла отвечает всего через три гудка. Я представляю ее в их кухне от Nicholas Anthony. Деревянная мебель табачного цвета, красиво контрастирующая с сияюще-светлыми лакированными поверхностями. Вершина минималистичной роскоши. Ее уборщица приходит дважды в неделю. Она, наверное, держит бокал вина. Красного. Рядом, скорее всего, стоит ваза со спелыми фруктами, ни одного потемневшего или испортившегося. Не утруждаясь поздороваться, я приступаю прямо к делу.

– На случай, если твои адвокаты пока думают только о своих гонорарах и не держат тебя в курсе дела, я решила, тебе стоит знать, что Дженнифер с Фредом изменили свои показания. Он изначально утверждал, что вы все участвовали в лотерее. Она сразу же вас предала, сказав, что в решающий момент была в туалете. В любом случае теперь они оба говорят, что присутствовали и помнят, как бросили лотерею, – должна признать, мне доставляет определенное удовольствие сообщить эти новости.

– Ясно.

– Так что у вас нет оснований для иска. Они вас подставили.

– Что вы им предложили? – холодно спрашивает она.

– Не твое дело. Я просто хотела дать тебе знать, что они вам не друзья.

– Что случилось, Лекси? Когда ты стала такой?

Я игнорирую ее комментарий. Не ведусь на провокацию.

– Я планировала отдать вам три миллиона.

– Вы должны нам с Патриком шесть.

– Почему ты продолжаешь притворяться? – спрашиваю я. – Думаешь, я записываю звонок?

– Думаешь, я его записываю? – парирует она. Надо сказать, она хороша. Я вздыхаю.

– Ну, я не записываю, не волнуйся. Я просто хотела дать тебе знать, что я планировала отдать вам три миллиона по старой дружбе. Джейк, конечно же, не согласен, но я думала, вы их заслуживаете.

Повисает тишина – такая тишина, что я слышу, как она дышит на другом конце линии. Думать, что можно интерпретировать дыхание – безумие, но я могу. Настолько хорошо я ее знаю. Я слышала ее, запыхавшуюся после интенсивной пробежки, и тогда ее дыхание было хриплым, затрудненным. Я слышала, как она задыхается от хохота – часто из-за чего-то, что я сделала или сказала. Мы катались по полу, наши животы сводило от истерического смеха, и мы не могли выдавить из себя ни слова, потому что слишком сильно хохотали. Я слышала, как ее дыхание становится прерывистым от шока, когда ей позвонили с новостями, что у ее брата случился инсульт. Я слышала, как она засыпала рядом со мной в самолетах и машинах после затянувшихся вечеров: концертов, вечеринок, присмотра за детьми. Она не то чтобы храпит, она тяжело дышит. Я знаю, как Карла дышит.

Ее дыхание сейчас полно ожидания, надежды.