Глаза мужчины отчего–то запылали, и он прохладно улыбнулся уголками губ. Правда, от этой улыбки мне стало вмиг дурно. Она была колючей, какой–то неправдоподобной, и под ней скрывалось вовсе не дружелюбие и радость.

– И как зовут этого золотого хиима? – лениво облокотившись локтем об поручни, поинтересовался Ориас.

– Овик Ти–Кар, – так и ляпнула я.

– Овик Ти–Кар… – задумчиво протянул он. – Кажется, я о таком слышал… он скупает женщин различных рас и создаёт из них гарем. Каждый день у него новая подружка, и чем она «экзотичней», тем дольше он её «проверяет»… этот гарем охраняют как диву Миниту. Так как, во имя всех звёзд, ты оттуда сбежала?

На этот раз улыбнулась я, только как–то натянуто и криво.

– Мэл, – тут же почувствовав, что я пытаюсь от него что–то скрыть, насторожился Ориас. Он выпрямился, наклонившись ко мне настолько, что я ощутила запах мёда и коры, а ещё его дыхание на своём лице. – Как ты сбежала?

– Тебе это не обязательно знать, поверь…

– Мэлисса. Рассказывай.

Я сглотнула, смотря в его невероятно зелёные глаза, что, кажется, даже мерцали в темноте. И сдалась первой, обессиленно опустив руки и взглянув на черноту за окном. Где–то в стороне угадывалось слабое лиловое свечение – мы уже были близко к Туманной Области.

– Никак. Из этого гарема невозможно сбежать… и я не пыталась.

– Почему? – даже удивился Ориас.

– Потому что меня там не били, не лишали еды и одежды, не накачивали наркотиками, и давали то, что я хотела, – честно произнесла я, взглянув на мужчину. – И всего лишь за то, чтобы я раз в неделю доставляла удовольствие Овику… не очень большая плата.

– Так почему не осталась?

Вместо ответа я молча повернулась к Ориасу спиной, подняв волосы и явив ему на шее, чуть ниже линии волос, короткий шрамик.

– Во время своих плотских утех Овик часто любил выпить. Порой дело даже не доходило до кровати, но в таком состоянии он был неуправляем. Сделаешь что–то не так, вздохнёшь не тут, случайно дашь себе волю, и Овик сразу напомнит, кто тут хозяин. Это надолго отбивает желание ложиться с кем–то в кровать. Сразу вспоминаешь, что лишён какой–либо воли, пусть Овик и остался давно позади.

Ориас позади не сдержал тяжёлого вздоха, словно он сам был виноват, что я попала в лапы Цербера, а после и Овика. По крайне мере, к последнему я пришла уже не наивной девочкой, а ушла той, кто знает, как парой ласковых слов и жестов заставить мужчину хотеть тебя. И пусть эти знания мне не пригодились, но осознавать, что в твоих руках есть сводящая с ума мужской разум «сила», уже что–то.

Волосы на шее зашелестели, и тёплые пальцы провели по короткому шраму. Я невольно задержала дыхание, ощущая стайку мурашек, пробежавших по спине.

– Ты боишься, что кто–то причинит тебе боль там, где её не должно быть, – негромко произнёс Ориас, и от его дыхания волосы на затылке зашевелились. – Но разве я причинил тебе тогда боль?

Нет, и это самое ужасное. Я до последнего думала, что он это сделает – ударит, укусит до крови, завладеет мною так, что я после ходить не смогу. Но этого не было. Лишь наслаждение, и тело, что больше не пыталось застыть и притвориться мёртвым. Вот что было.

– Ты же убежала не от меня, а от собственных страхов, – тихо продолжил мужчина, и его руки скользнули на мою талию. Не успела я опомниться, как он прижал меня к себе, согревая своим теплом. Гибкий хвост обвил ногу, щекоча голень. – Я больше не буду настаивать, но если ты и вправду захочешь с кем–то уединиться, то я подарю тебе такую ночь, о которой ты никогда не станешь жалеть.