Между дредноутами зависли истребители, которые обязаны были охранять армаду, но так же погрузились в сон.
Мы достигли конца.
***
Дождь хлестал по лицу, а ревущий над головой ветер драл волосы с такой силой, что они уже спутались окончательно. Глаза защищала специальная пластина, но и она не спасала, заставляя ругаться сквозь зубы.
В правом верхнем углу мелькали жёлтые… нет, уже красные цифры. Я стиснула до боли челюсти, притаившись в узком проёме между домами, когда как нормальные существа сидели в укромных квартирках, пережидая разразившуюся вот как на неделю бурю. И всю эту неделю нам пришлось провести здесь, в почти вечном полумраке, рассеянном слабой лампой, с ужасным запахом протухшей одежды и на одной зеленовато–серой похлёбке.
Да–да, вы не ослышались – не я одна застряла в этом болоте, промокшая насквозь и с ужасным настроением. Просто мне «повезло» стоять на стрёме, когда мой напарник, как бы не задушить его, решил смело возложить на себя обязанность переговоров с одной из зелёных планет, недавно присвоенных к Империи. Существа тут, мягко говоря, необразованные: от нашего корабля прямо таки шуганулись, сами только начали сельское хозяйство разрабатывать, дома, правда, приличные, каменные в два–три этажа. Но до высоких технологий им далеко.
Как же я была бы рада свалить отсюда! Во–первых, я хожу постоянно мокрая. Даже когда просыпаюсь, такое ощущение, что только что побывала под дождём. Во–вторых, переговоры, как по мне, затянулись. Видите ли, все быстренько решили организовать собрание и решить, верить нам или сжечь на костре. Хотя, нет, сжигать нас не будут. Просто утопят.
Сквозь шум ветра донеслись громкие, пытающиеся перекричать дождь, слова. Я невольно напряглась, отступив подальше и прижавшись к стенке. Голоса приближались, и я заставила себя прислушаться, улавливая знакомые слова. Звёзды, а это ещё что? Кто–то решился прогуляться в бурю, да ещё и неплохо так разговаривает на гариакском? Языке пиратов?
Сердце забилось в ушах, и я приблизилась к углу, включив особый режим на очках и выхватив две фигуры. На их ушах тут же вспыхнула красная точка. Ага, кто–то внешность свою поменял, смешиваясь с толпой. С виду это были два рослых мужика с капюшонах, только вот язык их выдал.
И что тут забыли пираты?
Подождав, пока они пройдут, я вышла из укрытия, плюнув на время и на Аяка – моего относительно нового партнёра, который, как и Совик, был врасом. При этом слишком гордым врасом, который решил отправиться на переговоры без оружия и моральной поддержки в моём облике. Ну ничего – убьют, плакать не буду.
Двигаясь бесшумно по тёмной брусчатке, я шла вдоль стен домов, неотрывно следуя за иномирцами. Те свернули на одну из улиц, оканчивающуюся дорогой в грозовое поле со свинцовыми тучами. Я двигалась следом, заметив, как от домов навстречу пиратам отделилась ещё одна фигура, держа на плечах брыкающийся мешок.
– Последняя. Четырнадцатая, – довольно прохрипел похититель.
– Надо пятнадцать, – хмуро заметил один из них.
– Опасно. Эти одни были. Других выследить не получилось.
Сдавленные ругательства заглушил новый рёв ветра.
Ага, работорговцы. Интересно, они работают на Тутам? Хотя, учитывая их серьги скрытия личности, и едва заметный акцент, то они, должно быть, с Содружества. Воруют девушек и продают их в различные бордели и подобные заведения.
Работорговцы, о чём–то договорившись, зашагали к полю. Один из них громко свистнул, и в воздухе начали проступать черты старого, сваренного из различных частей, корабля. Я даже нос поморщила – у Цербера, бывшего и уже покойного «правителя» пиратов Межмировой Империи, даже самый ужасный корабль был лучшего качества. Этот в небе развалится, стоит ему только взлететь.
Корабль расположился в поле, опираясь тремя клешнями о землю. Между двух задних со скрипом, который даже я услышала издалека, опустился трап. Мешок на плече одного из иномирцев с новой силой взбрыкнулся, и оттуда раздался приглушённый тканью крик. Мужчина с силой ударил кулаком по своей ноше, и жертва в мешке обессиленно обмякла. Всё внутри меня скрутилось: когда узнают, что пропало четырнадцать местных жителей, заподозрят нас, мол, а кто ещё мог похитить? Вот тогда никакого мира во век не будет.