Свист!… Свист! — без лишних слов командующий изящно вынырнул из — за стены, на которую только — что опиралась его пропотевшая спина, а затем глубоко вдохнув, прицелился, и выпустил по идущим внизу противникам две имеющихся стрелы, что направились почти вертикально вниз, забрали совершенно небольшой угол, и врезались рядом с расщелиной между щитов передней черепахи. Промах командира был очевиден, и досада нахлынула резким потоком на мужчину, когда он увидел, как в него уже направили свои стрелы десятки, и даже сотни лучников снизу, видимо, у врага сработал инстинкт, и каждый постарался выстрелить по новоявленной цели, тем более, что та была всего одна, и от этого желание повергнуть командующего многократно повышалось, подкрепляемое уверенностью в победе. Но не тут — то было!
Свист!
КхАААааахрхрхр — как только лучники отвлеклись на фигуру командира, тот самый боец, что задумал также участвовать в обороне, пустил меткую стрелу прямо в горло ближайшему из отряда лучников, при этом его тетива отпружинила так плавно, а стрела полетела, словно слившись с ветром воедино, проникнув сквозь артерии, и выйдя окровавленным наконечником с другой стороны, уронив на землю уже захлёбывающегося противника, что тут же был подхвачен на руки своими товарищами, которые невероятно озлобились, и даже рядовые лучники скомандовали всему своему отряду открыть немедленный огонь.
Сотни стрел полетели в сторону всего лишь двух маленьких целей, которые тут же поспешили укрыться за камнями, но в то время, как командир залёг на дно в буквальном смысле слова, попавший по цели боец, словно заворожённый, тянулся краем глаза, дабы наблюдать за поражённой им целью, за что и получил сразу две стрелы в левый бок, распрощавшись с лёгким, которое разорвалось от попадания в него двух металлических объектов, а сам лучник стал неизбежно закашливаться кровью, в итоге неудачно задохнувшись всего через пару секунд.
За всем этим наблюдали остальные ребята из ополчения, что всё ещё боялись высунуть нос из — за укрытий, но переведя взгляд на командира, что без колебаний стал менять позицию, передвигаясь гуськом вдоль бойниц подальше от них, а затем снова высунулся и пустил стрелу во врага, не было видно, попал он, или же нет, но по сменившимся крикам противников, видимо, всё же куда — то попал, и как раз — таки это дало толчок остальным, пример действительно не сдающегося командира вселил в них понимание того, что они могут ещё как — то влиять на ход событий! Они не беспомощны, а МОГУТ дать отпор. Один за другим, один за другим он высунули свои тела в различных частях стены, стараясь игнорировать уже приближающиеся к ним лестницы, он выжали из себя краткий крик, спуская тетиву, кто в землю, кто в щиты, а кто и в глазное яблоко разгневанных захватчиков.
В первые же секунды жертвами героизма пала половина из них, град стрел со стороны врага нельзя было недооценивать, он был неудержим, раненых подобрать было некому, и вот уже трое остаются в строю, тогда как только один из них, командир, извлекает ценное домашнее вино, хранившееся до этого в маленькой фляге из животного пузыря, и приложившись разок в укрытии, начинает ломать стрелы одну за другой, превращая их в пучок единого оружия ближнего боя, что встретился с лицом первого штурмовика, который появился следом за своим щитом в ближайшей бойнице. Окинув взглядом южный сектор, командующий мог наблюдать только еле живые полу — трупы своих подчинённых, последнего из которых зарезал клинок уже занявшего стену, бойца Лаксосии.
— СУКА!! — в гневе выбросив своё самодельное оружие, командующий извлёк последнюю целую стрелу, и на одних рефлексах, даже не целясь, направил свой стремительный гнев вместе с отпущенной тетивой, что толкнула стрелу прямо в левую часть груди того воина, пробив стяжку брони, и вонзившись в сосуды сердца. С глухим хрипом, враг упал на землю по внутреннюю сторону стены южного сектора, которую уже стремительно заполняли железные орды.
Глава 46. Голод Войны (3) / Стань палачом
Глава 46. Голод Войны (3) / Стань палачом.
Понадобилось всего несколько минут, и несколько массовых залпов от, практически, пятисот вооружённых лучников, дабы южная часть Столицы в пределах этого сектора, была охвачена огнём. Зажжённые стрелы лаксоских лучников сыпались через очищенный оборонительный рубеж, словно пламенный град, покрывающий большую площадь по периметру, впоследствии расходясь ещё дальше в разные стороны, жаркое пламя перебиралось по крышам и карнизам деревянных построек, коих было в городе подавляющее большинство, и не щадя ничего на своём пути, помимо глиняных конструкций, подчиняло себе волю жителей, что вынуждены были поддаться панике, и спешно эвакуироваться из опасной зоны, которую, в свою очередь, уже занимали перебравшиеся через стену, передовые отряды штурмовиков. Использовав всё предоставленное им время, лучники успели учинить пожар в городе, что уже считалось достаточным, дабы уступить дорогу представителям ближнего боя, так как жаркое пламя, и угарный газ, как ничто другое способствовали выкуриванию из укрытий всех, кто так или иначе представлял угрозу для наступления, и, следовательно, без лишних слов, такие подвергались уничтожению.
— Бегите! Бегите быстрее!! — невысокий мужчина в самой простой и невзрачной одежде поторапливал своих домочадцев, чтобы те, как можно скорее покинули горящее здание, пламя с которого уже перекинулось на соседние постройки, начав обрушать вполне себе горючие опоры, так что с каждой секундой пути отступления могли перекрыться упавшими, каким — то чудом, всего лишь в шаге от тебя, горящими балками и элементами кровли, способные запросто причинить раны различной степени тяжести.
— ПАПА! — вскрикнувшая девочка потянулась коротенькой ручкой к мужчине, что в нескольких шагах от нее пытался помочь, еле переставляющей ноги, старушке, в тот самый момент, когда на него сверху устремился огромный глиняный горшок, продавивший своим весом наполовину обгоревшую опору — балкон, обуглившиеся обломки которой также засыпали сверху в миг расплющенную голову мужичка, тогда как старуха просто — напросто получила сильные ожоги, приняв передней частью тела горящие щепки, разум её захлестнуло болевым шоком, и тут же заставив попятиться, натолкнули на полностью охваченную огнём, стену здания, из — за чего одежда бабушки загорелась прямо на теле, почти бесшумно растворив её силуэт в сизом и чёрном дыму разрушающихся построек.
Минуя опаснейшие зоны обвалов, а также слишком задымлённых участков улиц, жители надеялись, что этими самыми путями им удастся избежать страшной смерти в огне, но вместе с тем, как они оставляли позади южный сектор, по их следам также шествовали и подразделения противника, нарочно не приближаясь к, столь щедро указывающим безопасный маршрут, гражданам. Естественно, что захватчики не знали, как пробраться в центральную часть города, минуя зоны пожара, тогда как наивные и перепуганные крестьяне и городские, совершенно бескорыстно послужили им проводниками, проводниками ко дворцу самого короля Колхиды. Шествуя по охваченным почти невидимым дымом, мощёным улицам, раззадоренные бойцы резвились с мечами от души, налево и направо вылавливая нечаянным образом выбегающих к ним навстречу, несчастных, которых ждала лишь одна участь в такой душещипательный момент.
— Нет! НЕТ! НЕ НАДО!! — прыснувшая алая жидкость предоставила достаточно веселья одному из воинов, что своим примером должен был вдохновлять новичков, которые не могли просто так расправиться с невооружённым человеком на ровном месте, война толкала их на это, но пока их внутренние барьеры не будут сломлены ощущением вседозволенности, из них не получится настоящего солдата, которого следовало бы назвать палачом. К мёртвым тут же припали более опытные солдаты, что соображали куда быстрее «зелёных», пользуясь моментом разжиться теми ценностями, которые почти каждый житель успел прихватить с собой при спасении от пожара. Дюди были жадными существами, чаще всего ставя материальные богатства превыше собственной жизни, чем и пользовались в данный момент лаксоские воины, словно стая коршунов налетев на трупы городских жителей, чуть ли не раздевая их догола…
— Чего смотришь?! Либо забирай, либо иди лови следующих, пока отряды наши через стену не перебрались! — с горящими нездоровым светом, покрасневшими глазами, палач, а теперь ещё и мародёр, рявкнул в сторону опешившего новичка, что в страхе и непонимании прожигал вытаращенными глазами группу своих товарищей, которые оставили после себя лежать на земле лишь голые изодранные трупы жителей.
— Зачем… — обронил боец, наблюдая за очередной казнью двух женщин в затуманенном переулке, сменившийся ужасающим гоготом каких — то нечеловечных тварей, набивающих свои карманы различным добром. Вдалеке, под слоем чуть рассеявшегося дыма, мужчине померещился силуэт ребёнка, размытые контуры плачущей маленькой девочки почти сразу же испарились, но этого мгновения ясности оказалось достаточно, чтобы солдат сорвался с места, и побежал в этом направлении.
— Девочка, убегай отсюда…. Девочка! — не составило труда отыскать никуда не убегающий силуэт ребёнка, что постепенно сформировался в тихо плачущее дитя, которое, видимо, в отчаянии сдалось, не зная куда податься после потери взрослых. Ещё не почерневшая душа бойца прониклась подсознательным состраданием к невинному человеку, из — за чего солдат решил уберечь её от неминуемой гибели во время штурма. — Эй… тебе нужно спрятаться на время, пока всё не утихнет, и тебя… гкХАХ!
Внезапно прилетевшая прямо в глаз стрела, разрезала едкий дым, пустив изящные завихрения на долю секунды, тогда как тело лаксоского штурмовика рухнуло замертво, всё с той же протянутой рукой, которой не хватило всего пары сантиметров, чтобы достигнуть плеча рыдающей на земле девочки.
— Занять позиции! Цельсь! — командир колхидского подразделения лучников уже вовсю выстраивал оборону в черте города. Им не удалось поспеть вовремя, так что в данный момент предстояло завязать городские бои насмерть, за право владения южным сектором.
Выходящие на временные позиции лучники уже принялись за дело со всей тщательностью, то и дело на их глаза попадались рассеянные отряды по пять — семь человек, что безостановочно перемещались в погоне за убегающими жителями, на крики которых и ориентировались в дыму наши отряды дальнего боя.