— Катя, я тебя обидеть не хотел… По-другому ты бы не вытерпела. Тебе футболку сейчас новую принесут, не переживай… Не плачь, Катюша… Пожалуйста…

Она натянула на себя одеяло и отвернулась к стене.

Николай Георгиевич покачал головой.

— Не трудитесь, Влад Арсеньевич. До утра Катерина вряд ли сможет четко мыслить.

Как, не трудиться? Она так горько плачет, а у него сердце из груди рвется! Он ведь давно в свою жизнь не пускает никого, а тут, как будто родного человека обидел, боль причинил.

— Неужели нельзя поставить ей капельницу?

— Можно, но вы видите, как она сопротивляется? Не станет она под капельницей лежать. Только пораним лишний раз.

— Хорошо, спасибо.

Залесский достал из бумажника крупную купюру и всунул ее хирургу.

— Я бы осмотрел ее через пару дней. Надо проследить, чтобы с раной все в порядке было.

—Я вас приглашу.

У него в кармане пиджака зазвонил мобильный, и он, махнув на прощание хирургу, взял трубку.

— Влад, я ребенка нашел, — послышался голос Андрея.

— Вези сюда.

— Не могу. У Катерины подруга шибко упрямая. Сказала, не отдаст ни за что ребенка. Но свидетельство о рождении показала, я сказал, что я из полиции. Отчество у девочки твое, Владиславовна. И зовут ее, как тебя. Владой. Бывают же совпадения!

Что-то полыхнуло в груди и обожгло легкие.

— А дата рождения? Родилась когда? — хрипло поинтересовался он.

— Двадцать первое августа две тысячи семнадцатого.

— Черт!.. С девочкой все в порядке?

— Ну… руки ноги целые, синяков на теле нет. Только трясется все время и плачет. Не дается забрать ее, Влад. Как дикие кошки — что она, что хозяйка квартиры. Кстати, хозяйка говорит, с Артуром у пленницы нашей ничего не было. Он к ней клинья все время подбивает, а в ресторан вчера обманом заставил идти.