Вода была совершенно прозрачной. Травы не умели заглушить ее, так как она оградилась камнями, за которые не могли зацепиться корешки. И в том, что вода хороша, не могло быть сомнения. Только что ее пили птицы. Да и люди пользовались ею…
Вода имела слабый железистый привкус, что не мешало ей быть вкусной, вполне пригодной для питья. Настоящая вода – несравненно лучше, чем болотная вода в роще, зеленая, с привкусом гниющих растений.
Иной раз случается, что подземная река где-нибудь на своем скрытном пути приоткрывается, делается видимой –
через трещину в почве или через разрыв в скалах, как здесь.
Такие источники обладают способностью сохранять постоянный уровень. Естественный колодец, обманывая глаз своей кажущейся незначительностью, иногда обнаруживает большую щедрость. Из водоема, где, видимо, стои?т всего двести – триста литров воды, можно черпать беспрерывно.
В таких местах легко помогать природе. Алонов на миг увидел насос, черпающий из этого водоема. Вода лилась в большие, длинные корыта, около которых толпились лопоухие телята и прочий молодняк, отгуливающийся на сочном подножном корму ковыльной степи…
И тут же эта мысль вытеснилась другой, сейчас главнейшей. Алонов еще не кончил пить, как бывшее ранее только подозрением, неопределенным ощущением стало для него бесспорной истиной.
Конечно, эти люди отлично знали местность, были хорошо знакомы со степью: ведь они сумели без ошибки найти источник воды, такой далекий, что никто на разъезде о нем не знал. Ничего случайного не было в выбранной ими дороге. Нет, это не бродячие негодяи, которым ничего не стоит позабавиться охотой на человека, если это можно сделать в глуши безнаказанно. Не охотники, – эту ложь, сказанную низкорослым, Алонов отбросил окончательно.
Они идут в степи не по компасу. Не случайно бандиты встретили его у той рощи: они заранее выбрали ее для первого привала, зная, что там есть питьевая вода.
А этот привал – второй ночлег бандитов? В то время, когда Алонов лежал на песке без воды, они уютно устроились здесь.
Теперь Алонов понимал, почему вчера он потерял бандитов из виду. Он наивно считал, что остановка врагов будет определяться наступлением темноты. Так он сделал бы сам. А они шли – ночь не мешает тому, кто знает путь.
Им нужно было дойти до известного источника. В котловине – чистый, теплый песок и дрова для костра. Рядом –
вода. Да, эти бандиты в степи как у себя дома. Они знают не только куда и зачем идут, но и как пройти…
Алонов позволил себе несколько минут отдыха и позавтракал частью своих сухарей. Размокшая масса внутри котелка была мягкой, а сверху покрылась жесткой коркой –
у него оказалось два блюда, правда, оба одинаково невкусных. Он наполнил флягу родниковой водой. Пора!
Алонов шел по тропинке, ступая по следам врагов. Не нужно оставлять своего следа: бандиты вернутся, чтобы пополнить запасы воды. Могут вернуться.
К чувству негодования, гнева у Алонова прибавлялся нарастающий интерес к действиям бандитов.
Человеку трудно уловить начало работы мысли: жизненные положения и загадки – это не математические задачи, решаемые исходя из заданных условий. К выводу, который кажется в дальнейшем очевидным, мы приходим извилистыми путями, и, если можно так выразиться, очертания первых предположений нечетки, смутны. Возможно, что у Алонова уже зарождался вопрос: а не найдется ли для него нечто более важное, чем возможность хорошего прицельного выстрела? И не заключается ли иной раз настоящая победа в раскрытии именно замысла врага?
Возвращаясь к краю ковыльного массива, Алонов ждал, что расстояние между ним и бандитами увеличится. Он ошибся, и это поразило его. Бандиты не отошли сколько-нибудь заметно. До них было по-прежнему не более двух с половиной километров. И так же они не представляли собой компактной группы, к которой Алонов привык, наблюдая за четырьмя беспрерывно уходящими фигурами.
Увидев их сегодня в первый раз, Алонов счел, что они разбрелись для охоты.