– Их следует повесить. Публично, на Регистане, чтобы все видели!
– И подтянуть повыше.
– Правильно!
– Нужно их еще найти!
– Разве никто не арестован?
– Не слышно.
– Говорят, уже нашли следы.
Сафар прислушивался: везде одно и то же… Голоса умолкли. Сафар положил руку под голову и задремал.
Возвращаясь к Исмаилову, Сафар нисколько не был смущен общим негодованием. Он отдохнул и после бани чувствовал себя свежим и сильным. Он был даже доволен: удар пришелся в больное место.
О Бохассе еще не говорят, это естественно; слухи о том, что случилось утром, когда люди начали пользоваться водой, еще не распространились.
Исмаилов и Хамидов ждали Сафара. Первыми его словами были:
– Расскажи, Хамидов, как ты поступил с Бохассой?
До последней минуты Хамидов колебался, не зная, скажет ли он правду. Он не поделился своей неудачей с
Исмаиловым – не следует преждевременно расходовать слова, при повторениях речь теряет убедительность, и неосмотрительно заранее связывать себя. Хамидов внутренне репетировал встречу с Сафаром, взвешивая выгоды той или иной лжи. Но при виде Сафара он понял, что только правда может быть ему выгодной, и уверенно ответил:
– Под Бохассой много арыков, мне было трудно найти нужный, поэтому живущие там получили лишний день жизни. Я решил действовать наверняка. Сегодня утром я ходил туда, посетил музей, прошелся по окрестностям и все рассмотрел. Я совершу дело сегодня, до восхода луны.
Исмаилов едва заметно улыбнулся, а Сафар ничего не сказал в упрек Хамидову. Судьба может неблагоприятствовать, человеку не удается совершить задуманное, так бывает. Не нужно натягивать струну слишком сильно, эти люди зависели от него, но и он зависел от них. Поэтому
Сафар не счел нужным сказать Хассану, что яд в воду он мог бы опустить и днем.
Сафар колебался, он хотел уехать. Задержаться ли еще на один день и не пойти ли с Хассаном ночью в Бохассу?
Нет, пора. Он доверял Исмаилову и Хамидову и сказал: