Только что произошло большое для Фатимы событие –

разговор, которого она давно ждала. Ибадулла, вначале сердивший ее своей отчужденностью, так быстро изменялся, точно в нем было несколько человек. Но он по-прежнему оставался непонятным. Что-то было в нем скрытое, недоступное. Что это? Кто он, Ибадулла? Конечно, друг, это она чувствовала. Но кто этот друг?

С него, как со старинной чаши, изо дня в день сходила ржавчина. И спадающая корка обнажала нечто большое, значительное. Вновь Фатима сердилась на Ибадуллу: непонятное раздражало.

Но как потребовать от человека сказать, кто он? Как можно ответить на такой вопрос? Шуткой, молчанием, смехом или обидой…

И вот она спросила, даже почти приказала ответить. Как она осмелилась? Теперь она бы уже не сумела. Час тому назад она сказала: «Говорите же, я хочу».

Он не промолчал, молчаливый Ибадулла.

Он говорил на своем особенном языке, в который врывались случайные арабские и персидские слова. Его фразы были коротки и точны. В них, как вода в камнях, бились чувства человека, который жил, чтобы искать истину, и искал, чтобы жить. Девушка верила каждому его слову.

Она видела изгнанника-отца, умершего вдали от родины со словами проклятия и бесплодного раскаяния в непоправимой ошибке. Она плакала, когда оспа унесла его несчастную семью.

Ибадулла не плакал, его глаза не блестели и голос не дрогнул. Но его сердце плакало, она чувствовала это.

Тяжким гнетом легли своды медресе. Как мог человек выйти из этой ямы злобы и ненависти и не погибнуть! А он сумел. Он смог все вынести и остановиться на краю, перед последней чертой. Девушка пылко возненавидела подлого муллу Аталыка.

Ибадулла рассказывал, и мулла исчез, заслоненный миром человеческих страданий. Как много горя было там, откуда пришел Ибадулла! Его голос точно развертывал странную сказку, и он был так спокоен, будто все происходило не с ним, не на его глазах. Неправда это, страдание жило в нем.

Так вот кто такой Ибадулла!

Как хочется утешить его…

– Что с тобой, Фатима? – спросил Ефимов, и его голос вернул девушку к действительности.

Кажется, она плакала… Фатима вытерла глаза. Ибадулла уходил в сторону Дуаба вместе с каким-то молодым колхозником. Ефимов сел рядом с Фатимой и дружески обнял ее плечо.

– Фатимочка, да что с тобой? – спрашивал Ефимов. –

Ты нездорова? Тебя расстроил Ибадулла? Я и не знал, что ты умеешь плакать. Чем ты огорчена? Что тебе сделал

Ибадулла?

– Нет, нет, – поспешила возразить девушка. – Мне только очень жалко его. Он рассказывал о себе, вот и все.

Он хороший человек, настоящий, правда? Но я не могу тебе передать.