Глава 6

Я из СМЕРШа

Понемногу втягиваться в новую для себя службу Андрей стал. На закрытых совещаниях вводили в курс обстановки. Первое время очень помогал Никифоров. Рассказывал, как действовать, причём приводил примеры из собственной практики, расследований офицеров особого отдела. Андрей научился сносно стрелять, но по-македонски, как Виктор, ещё не мог. Зато мгновенно обнажал ствол и попадал из любого положения.

– Молодец! – одобрил Виктор. – Теперь пора осваивать второй ствол.

Видимо, Виктор увидел что-то в лице Андрея.

– Нет, не вальтер. Нечто маленькое надо, для скрытного ношения. В кармане брюк или даже голенище сапога. Оружие последнего шанса. Представь – кончились у тебя патроны, а враг – вот он и в руках автомат. И приказывает оружие бросить и руки поднять. Промедлишь – получишь пулю. Демонстрируешь испуг и полное желание подчиниться. Медленно, без резких движений, наклоняешься, пистолет на землю кладёшь. Твой противник расслабляется, а ты – раз! Из кармана пистолетик выхватываешь и стреляешь ему в лоб! Финита ля комедия! Только стрелять в голову обязательно. Пистолетик маленький, убойная сила невелика. В сердце выстрелишь, так он успеет из тебя сито сделать из автомата.

– И где мне такое оружие взять?

– Подарю. Трофей. Дамочку одну арестовали, у неё изъяли. С патронами не очень, редкий калибр, поэтому стрельни несколько раз, чтобы баланс оружия почувствовать, привыкнуть к нему.

Пистолет был невелик, меньше ладони и название соответствующее – «Лилипут». Прямо на левой стенке затвора выбито латиницей, как и калибр – 6,35 мм. Патрончики маленькие, как от мелкашки. И звук выстрела не громче.

Прошли в лощину, Андрей выстрелил пару раз. В мужской ладони держать неудобно, маловат. Официально такие пистолетики относят к числу карманных, неофициально считается «дамским». Вида несерьёзного. Андрей бы не согласился его носить, кабы не просьба Никифорова. Лейтенант пустое говорить не будет. А позже и самому довелось убедиться в справедливости его слов.

Первые четыре месяца на новом месте службы Андрей чувствовал себя неуютно. Боевой офицер, а состояние, как у новобранца. Своя специфика службы, свои требования, своеобразные навыки. Всему учиться надо, поскольку наработанный опыт не помогает. Да ещё у немцев оснащение лучше. И шифровальные машинки, и радиопеленгаторы. У немцев две-три такие спецмашины контролировали районы расположения войск, городские кварталы. Стоило выйти в эфир чужой радиостанции, как её быстро пеленговали, и в означенный район выдвигалась ГФП – полевая полиция или войска по охране тыла. Сразу оцепляли район, сжимали кольцо, проверяли жителей. У радистов при работе на ключе часто сухие мозоли были на указательном и среднем пальце. Да если кому и удавалось выйти, так без рации. А немцы обыски проводили тщательно, грубо, быстро. И если радист остался цел, не факт, что сохранялась рация.

В радиопеленгации немцы Красную армию обошли, даже англичан. Только 12 декабря 1942 года появилось постановление ГКО № 2633 СС «Об организации в Красной армии специальной службы по забивке немецких радиостанций». Первоначально предполагалось забивать (глушить) радиочастоты, на которых работали радиостанции врага. У немцев радиостанций много – в каждом взводе и роте, на танках и самолётах, в штабах. Работали, как правило, в средневолновом диапазоне. Наши командиры сочли, что глушить, нарушать связь выгодно и быстро. А радиопеленгация – дело побочное, второстепенное. Наверное, не хватало сил, средств, производственных мощностей. Сначала создаются два радиодивизиона – номер 131 (командир майор Петров) и 132 (командир майор Бушуев). В 1943 году – 130-й дивизион (капитан Лукачир) и в 1944 году – № 226 (майор Константинов). На автомашинах и в железнодорожных теплушках располагались «глушилки». На машинах радиопеленгаторы 55 ПК-3А или ПКВ-43. Однако выпуск их был исчезающе мал, например завод № 193 смог изготовить всего 25 штук. Для надёжного определения радиостанции необходимо два, а ещё лучше три подвижных пеленгатора. Так что пеленгаторы к середине войны не были даже в отделах контрразведки каждой армии или фронта.

С началом войны гражданам СССР было приказано сдать радиоприёмники и оружие. С приёмниками понятно – большевики не хотели, чтобы граждане слушали немецкие радиопередачи на русском языке. Впрочем, радиоприёмники были редкостью, у людей при власти или богатых, могущих себе позволить роскошь. Приёмники относились именно к этой категории товаров. А сдача оружия лишила профессиональных охотников работы и заработка. Изымалось на хранение при органах милиции и гладкоствольное и нарезное оружие. При стремительном наступлении немцев такие склады вывозить не успевали. Будущие партизаны на оккупированных землях остались без оружия. Штаб партизанского движения выдвинул лозунг – «забери оружие у немца!». Да кто его отдаст? Ещё до войны НКВД устраивало хорошо скрытые базы для возможного партизанского движения, где хранилось оружие и боеприпасы, продукты длительного хранения. Перед войной кто-то из партийного руководства выдвинул теорию – воевать будем на чужой территории и малой кровью. Схроны с оружием и продуктами ликвидировали. Зачем они нужны, если наша доблестная Красная армия будет воевать за рубежами Родины? А вскоре немцы пришли, и пришлось отступать. Вот бы где пригодились схроны! Тем более и людей подготовили. Под видом разного рода мероприятий по обмену трудовым опытом проводили воинские сборы. И в каждом районе были руководители, способные организовать людей, поднять на борьбу. Причём люди не публичные. Например, председателя исполкома многие знали в лицо и предатели его сразу бы выдали. Тогда быстрый конец подпольной сети. Много ошибок было сделано, отозвавшихся большой кровью во время войны.

И первое самостоятельное дело Андрея было связано с радио. У населения радио было только проводное. У сельсовета висел на столбе рупор. Ко времени сводок Совинформбюро или важных заявлений правительства собирался народ – послушать. У кого-то и дома были радиоточки, в виде чёрных «тарелок».

И вот поступил сигнал от одного из военнослужащих, что один из гражданских по-тихому ищет радиолампу. Случись это в мирное время, никто внимания не обратил. А в военное сознание людей поменялось. Андрей в тот же день, когда поступил сигнал, пришёл к старшине первой статьи. На батарее предъявил удостоверение оперуполномоченного особого отдела. Особистов в войсках не любили и боялись.