Цепляясь за стену, Вей, шатаясь из стороны в сторону, с трудом встал на ноги, вернее, на ногу. Левую ногу при всякой попытке встать на неё, пронзала резкая боль. Двейн тяжело привалился спиной к стене и ощупал её. Кости, похоже, были целы. Уже хорошо. Чего нельзя было сказать о многострадальных рёбрах. В детстве он уже сталкивался с этим «приятным» событием. Поэтому знал, что глубокие вдохи и резкие движения сейчас точно не для него, иначе смерть, а умирать сейчас он не собирался. Тем более теперь, когда он узнал, что его девочка выжила. На мгновение его сердце болезненно сжалось.

«А может нет? Может доктор специально передал ему эти слова, чтобы успокоить и не дать отчаяться?»

Двейн снова почувствовал, как сам загоняет себя на адский костёр отчаяния и невыносимых боли и страха. Обняв себя рукой, и еле ковыляя на больной ноге, он тяжело дошёл до жестяной кружки, которую вчера оставил охранник, и выпил её залпом. От этого по рёбрам резанула волна боли, и чтобы не упасть, Вей ухватился за решётку. Перед его глазами замелькали цветные пятна, а уши на время заложило, а спустя несколько минут ему вдруг показалось, что его кто-то позвал по имени. Двейн тряхнул головой, подумав, что отключается, теряя сознание. Но он так и остался стоять на ногах и через мгновение снова услышал своё имя. Парень подумал, что сходит с ума, и затравленно оглянувшись в сторону звавшего его голоса, снова тряхнул головой.

– Вей, ты слышишь меня? Это я, Эбби, – услышал он тихий голос.

Нет, это не сон и не бред. Эбби, его Эбби, звала его через окно под потолком камеры. Двейн проковылял через комнату и прижавшись к стене всем телом, ответил:

– Я слышу, – а потом со стоном, – Эбби, это ты? Это правда ты?

– Да, это я, – выдохнула девушка дрожащим голосом и тоже прижалась к стене и быстро добавила, – Вей, у нас всего десять минут. Доктор смог всё устроить.

«Десять минут, всего десять минут, чтобы попрощаться с ней навсегда?» Ему так много нужно ей сказать, но так отчаянно хочется только слушать её голос.

Двейн обессиленно привалился к стене и закрыв глаза, тихо спросил:

– Как ты, детка?

– Всё хорошо. Со мной всё хорошо. Вей, не волнуйся за меня… и прости, – Эбби медленно опустилась по стене на землю и заплакала. Услышав его голос, сил стоять на ногах уже не было. Закрыв глаза, она нежно гладила дрожащими пальцами сырую стену. Ей так отчаянно хотелось сейчас коснуться его хотя бы на мгновение, – Почему ты просто не дал мне умереть?

На глаза парня набежали слёзы.

– Ты же знаешь, что я не мог. Прости меня, моя любимая девочка, прости за то, что позволил тогда уйти, за то, что не уберёг…

– Нет. Не смей просить у меня прощение. Это только моя вина, моё жестокое упрямство и глупые мечты. Как теперь всё это не важно. Зачем мне всё это без тебя, зачем мне теперь эта жизнь без тебя? – Эбби плакала.

– Только не ты, слышишь, не ты. Эбби, ты не можешь сломаться и отчаяться. Сила ангелов в их вере. А ты ангел, ты мой ангел, моя жизнь, моё всё, – по лицу Двейна тоже текли слёзы, а голос дрожал.

– Я не смогу без тебя жить, – рыдала Эбби.

– Эбби, детка, я прошу тебя, не смей. Ты должна жить, несмотря ни на что. Я люблю тебя, я так сильно люблю тебя. Только не отчаивайся, только живи, слышишь. Ты лучшее, что было в моей жизни, и как никто другой, заслуживаешь счастья. Прости, что не смог быть рядом и совладать со своей гордыней и страхами. Прости, что оставляю одну. Современем станет легче. Я умоляю тебя, только живи. И прости меня, прости…

– Вей, я люблю тебя, мой самый любимый, нежный, заботливый, преданный и честный мальчик. Где мне взять силы, чтобы жить без тебя, чтобы дышать без тебя? Мой самый несчастный и родной, я так люблю тебя, что моё сердце останавливается от одной мысли о тебе.

Двейну до боли в костях хотелось обнять её сейчас, утешить и хотя бы немного поддержать. Всего на мгновение, всего на секунду. В отчаянии он ударил кулаком в стену.

– Ты должен был позволить мне умереть тогда… Позволить, пока я не знала, пока я ещё могла, – рыдала Эбби, – Быть всю жизнь в дали от тебя, не смея даже увидеть или коснуться – это вечная пытка для меня, но сейчас, я уже не имею права умереть от горя и тоски по тебе, – Эбби со стоном выдохнула еле слышно, – Вей, я жду ребёнка. Ты должен это знать.