— Отлично. Вы уверены, что его никто не видел? После ритуала у меня долго не будет сил, и не хотелось бы тратить их на подчищение хвостов.
— Уверены, госпожа, — мужчина коротко кивнул. — Не извольте беспокоиться.
— Ну хорошо хоть на вас можно положиться. А что с алтарем?
— Все готово, госпожа. Мы сделали все в точности по вашим указаниям.
— Замечательно! Значит, я могу немного отдохнуть. Сил потребуется много, так что отдых не повредит. Ладно, ты свободен, через два часа мы начнем.
— Да, госпожа, — мужчина еще раз поклонился и вышел.
Еще раз пройдясь по кабинету, леди Элизабет опять задумчиво потянулась к кофе, машинально сделала несколько глотков, глядя в никуда. Затем лицо ее исказила гримаса, и она резко поставила чашку обратно на столик.
— Да что же за гадость то! Нет, просто невозможно, эту тварь все-таки нужно наказать!
Женщина остановилась, на ее лице появилось сомнение. Примерно пол минуты она боролась сама с собой, а потом, явно придя к какому-то решению, торжествующе улыбнулась.
— В конце концов, сил у меня сейчас достаточно, могу себе позволить немного потратить. Ммм, что же придумать? Допустим, Магда резала мясо, и случайно отрезала себе руку! Неплохой вариант, как ты считаешь? — она вдруг весело рассмеялась своим чарующим, звонким смехом, и принялась напевать песенку на неизвестном мне языке. Через несколько секунд она уже кружилась по комнате в каком-то странном танце.
Я, как зачарованный наблюдал за происходящим, силясь понять хоть что-то. С кем она разговаривает? Внезапно, леди Элизабет остановилась, и на ее лице появилось странное выражение. Какое-то ожидание, радостное предвкушение… Так ребенок начинает разворачивать подарок — он знает, что тут что-то хорошее, интересное, и предвкушает тот момент, когда он наконец, увидит, что именно.
— Да, точно, придумала! Она обольется кипятком! Это больно, намного мучительнее, чем просто порез, и кухню кровью не испачкает! О да, нам нравится!
А дамочка не просто злодейка, да она же чокнутая, как мартовский кролик! Я, признаться, ожидал увидеть человека, который просто не останавливается ни перед чем по дороге к своей цели, а встретил абсолютно сумасшедшую, которая не только убивает, а еще и откровенно наслаждается процессом! Да к тому же, у нее еще и раздвоение личности, судя по всему…
Женщина меж тем застыла, немного нахмурилась, направив сосредоточенный взгляд куда-то в стену, как будто о чем-то напряженно размышляя.
С моих глаз спала пелена. Да это же она сейчас берет под контроль бедную горничную, не иначе. В долю секунды перед глазами мелькнула картина, как несчастная женщина со слезами на глазах снимает с плиты весело булькающий и шипящий чайник и льет себе на руку кипяток, спокойно наблюдая, как краснеет и вздувается волдырями кожа.
Не думая больше ни о чем, я рванул на себя дверь, одновременно поднимая заряженный самострел. Казалось, время тут же замедлилось.
Вот — дверь распахнута, вытянутая рука прошла половину пути до цели, и я вдруг как будто погружаюсь по шею в какой-то вязкий кисель. Секунды растягиваются в годы, оружие поднимается медленно, по сантиметрам. Отстраненно, будто все происходит не со мной, я смотрю, как так же неторопливо поворачивается в мою сторону лицо Элизабет, как меняется его выражение. Она смотрит, явно не понимая, что происходит.
Курок вдруг стал таким тугим, нажать его просто нет никаких сил! Я делаю просто неимоверное усилие, давлю! И тут же время резко возвращается к своему нормальному течению! Женщина, вдруг понимая, что ей грозит, делает шаг влево, пытаясь уйти с линии стрельбы, и мой дротик, изначально нацеленный в грудь, прошивает плечо. Она хватается за него в изумлении, на пальцах кровь! Она, как будто видя ее впервые, подносит руку к лицу, затем поднимает глаза на меня.
Я, тем временем перезаряжаю самострел, понимая, что время упущено, что сейчас, скорее всего, я просто подниму его к виску, и пробью свою голову насквозь.
— Умри… УМРИ! — ее отчаянный крик показался мне тяжелым прессом, который в долю секунды выдавил из груди весь воздух. Как трудно стоять… Сердце, на стук которого я никогда не обращал внимания, вдруг заворочалось в груди, будто попало в тесную ловушку. Самострел стал невыносимо тяжел, вот дуло его все сильнее и сильнее склоняется к земле, руки слабеют, голова идет кругом.