Пламя приняло Джинни, как возможную жертву, но, раз глаза Тома по-прежнему смотрят в мир, значит — этого мало. Она не успела стать полноценным магом, и Ритуал не будет доведен до конца, пока… пока…

Гарри лихорадочно огляделся, с отчаянием ища выход.

Снейп по-прежнему без сознания — и хорошо, если он вообще в него когда-нибудь придет. Перепуганный и уже не решающийся дернуться Симус смотрит с ненавистью из угла — наверняка, жалеет, что ему слабо убить стихийного мага взглядом. И сдвинуться с места все еще невозможно!

Кристалл мерцал затухающим пламенем в почерневшей ладони Джинни. Откуда-то пришло вдруг четкое, ясное и беспощадное в своей простоте понимание, что, как только погаснет огонь, охвативший девушку, заключенный в хрустале свет тоже затухнет, приняв частичную жертву и частично выполнив свою часть работы. Том Риддл вряд ли когда-нибудь сможет осознать, что с ним и где он, но он будет жить — и никто не знает, что случится, если это тело когда-нибудь умрет. Скорее всего, история повторится — так или иначе, сколько бы лет ни прошло…

Полный отчаянной и агрессивной ярости взгляд Гарри внезапно снова наткнулся на подкатившуюся почти к самым ногам палочку Лорда.

Я не могу убить его Авадой, пульсировала едкой занозой мысль. Но я могу… я могу…

Гарри медленно наклонился и поднял палочку, стиснув ее в мгновенно вспотевшей левой руке.

— Акцио кристалл! — неожиданно громко выкрикнул он, направляя перо феникса, облаченное в кусок древесины, в нужную сторону.

И вытянул правую ладонь навстречу рванувшемуся к нему хрусталю.

* * *

Боли не было, а если и была — Гарри ее не почувствовал.

Сияющее на поднятой ладони пламя охватило камень, наполняя его пронзительным, ослепляющим светом, и рванулось наружу потоком раскаленной лавы. Гарри закусил губу и зажмурился, представив на миг, что выглядит со стороны факелом, источающим живой огонь, расплескивающим его брызгами, бликами, искрами — словно все то тепло, что было в нем когда-то, рванулось, освободившись, наконец, от оков молодого тела.

Амулет на груди внезапно снова превратился в шар, но тепло его лучей не перекрывало удушливого давления охватившего Гарри кокона. Запрокинув голову и не открывая глаз, Поттер ждал, машинально стиснув левой рукой крошечное солнце — последнее, что стоило забрать с собой.

Он не знал, как это будет — и как это должно быть. Все нужные слова произнесены, все телодвижения закончены, осталось лишь скормить стихии огненного мага и понадеяться, что после этого Тома Риддла к жизни уже не сможет вернуть никто. Потому что — возвращать уже будет просто нечего.

Почему-то нестерпимо захотелось плакать, словно все чувства, что замерли, заморозившись в его душе за этот бесконечный день рождения, вдруг рванулись наружу, торопясь и толкаясь, и Гарри был слишком переполнен ими, чтобы сдерживать раздирающие горло всхлипы.

— Будьте вы все прокляты… — прошептал он, глотая слезы. — Все… к черту…

Рыдания душили, не давая вздохнуть, и больше всего на свете хотелось рухнуть на колени и застыть — не вставая и не двигаясь больше никогда. Закуклиться и умереть — и пусть весь мир катится к Мерлину вместе со своими желаниями, амбициями и стратегиями.

Мы уже мертвы, оба — и это было бы так, даже если бы мы выжили сегодня, Драко. Мы возомнили о себе слишком много, мы поверили, что сможем защитить друг друга от чего угодно. Правда, глупо было надеяться, что то, что было у нас с тобой, то, что мы чувствовали — возможно на самом деле? Что не объявится рано или поздно — не свихнувшийся Том Риддл, так старый и мудрый, желающий мира во всем мире Дамблдор, и окажется, что оторвать нас друг от друга настолько просто, что поневоле думаешь — раньше он даже и не пытался. Иначе и не было бы всего, ради чего я дышал последние месяцы — и что стоило того, чтобы случиться в моей идиотской жизни.