Еще не очень, но желание поиграть на публику велико. О чем вслух я, естественно, не говорю.

– Просто… мне очень плохо. Очень. Я безумно скучаю по мужу, – ступаю на запрещенную территорию. – И не знаю, как смириться с тем, что меня просто используют. А ведь совсем недавно я была женой, единственной любовью Миши.

– Ась, – цокает Нина. – Все в прошлом. Миши больше нет. Шахов… – Ее интонация становится мягче. – Он тебя обижает?

Прямо в эту минуту – очень. Не отвечает, игнорирует, закрыл одну в квартире, как пленницу.

– Ну что ты молчишь?

– Мне плохо, Нин, – на этот раз без фальши, искренне говорю я.

– Где ты? Я приеду.

– Не стоит. Я сейчас не одна. И вообще, ошибкой было тебе позвонить. Пока, Нин. – Настроение резко уходит в минус.

Зря я все это затеяла. Шахов прав: меня штормит. Я сильно из-за этого мучаюсь.

С одной стороны, хочется не думать о моральной составляющей отношений с Григорием и просто наслаждаться тем, что отпустила Мишу и начинаю жить. С другой стороны, мне страшно. Очень. Многие подсознательно боятся боли и разочарований, а я уверена, что именно ими все в итоге и закончится. Как перестать об этом думать?

Наливаю себе еще вина, глядя, как вибрирует телефон на столе. Нина снова пытается до меня дозвониться, но я больше не хочу разговаривать ни о себе, ни о Шахове. Домой хочу. К бабуле. Но в таком состоянии ей не позвонишь.

Выпиваю бокал и чувствую, что мне на сегодня достаточно. Поднимаюсь из-за стола и медленно подхожу к окну. Город как на ладони. Но все равно жутко смотреть на него с такой высоты.

Больше чем на десять минут меня не хватает. Возвращаюсь в кровать. Причем на этот раз – в комнату Шахова.

Вырубаюсь почти сразу. А просыпаюсь от того, что слышу, как Григорий с кем-то разговаривает по телефону. Я улавливаю жесткие интонации в его голосе. Шахов выходит из спальни, прикрыв за собой дверь. Возможно, у него опять неурядицы. Но с таким большим бизнесом и бешеным ритмом это неминуемо.

Встаю с кровати, прочесываю волосы пятерней, поправляю одежду и иду в гостиную. Григорий уже закончил беседу и стоит посреди комнаты. Его телефон лежит на журнальном столике. От внимания не ускользает огромный букет цветов, фотографию которых я вчера скидывала, и красная бархатная коробочка.

Против воли улыбаюсь. Это все-таки чертовски приятно. Хоть Шахов и бесит.

– Я вообще-то пошутила, – киваю на букет и кольцо. – Но подарки приму. За столь длительное ожидание и свой плен.

– Вот и отлично, Агния, – говорит Григорий, расстегивая рубашку и наступая на меня.

Понимаю, зачем он держал в заложниках и что сейчас будет. Одна часть меня противится сексу с Шаховым, а другая очень хочет с ним близости. Виной всему – вспыхнувшая страсть. Ну и симпатия. Куда без нее? В Григории чувствуется уверенность и надежность. Это подкупает и восхищает.

– Разговор с подругой был назло. На самом деле я думаю иначе… – зачем-то вспоминаю о вчерашней ошибке.