Карие глаза хищно за мной наблюдают, пронизывают. Шахов подходит вплотную. Еще больше становится не по себе. Из одежды на нем ничего, кроме полотенца на бедрах. На груди поблескивают бисеринки воды.

Григорий долго смотрит мне в лицо, будто что-то пытается прочесть по нему, потом переводит взгляд за мое плечо. От внимания не ускользает, как судорожно Шахов сглатывает. В голову лезут совсем уж дикие мысли, будто он, как и я, не переносит высоты. Но тогда бы и в самолет не сел… Нет, глупости! Такие, как Шахов, ничего не боятся.

– Что ты собиралась делать? – давит Григорий интонацией.

– Я… – Запинаюсь, пытаясь произнести, что испугалась его внезапного появления, но потом в шоковом состоянии выдаю правду.

Заплетающимся языком рассказываю о своем сне и ощущениях после кошмаров. Об ассоциациях с прошлым и страхе перед будущим.

Шахов хмурится. Желваки ходят по его скулам.

– И часто тебе такое снится?

– Да, – признаюсь я. – А еще, бывает, снится, как я сижу в самолете и он начинает падать.

Повисает пауза. Григорий выжидающе молчит, а потом открывает соседнее окно, и я вижу, что за ним находится застекленный балкон. Вот теперь становится по-настоящему жутко.

– Иди, – кивает Шахов на проход.

Во мне тут же вспыхивает протест, колени начинают дрожать. Дышу с каждым мгновением тяжелее.

– Я не могу…

– Делай, как говорю, – обрывает он.

– Я так тронусь умом… Не заставляй меня…

– Не тронешься. Со мной же все в порядке.

– Потому что ты не переживал ничего подобного! И вообще, два дня подряд ты только и делаешь, что создаешь какие-то провокационные ситуации и наблюдаешь, как я буду вести себя в них. Тебе доставляет удовольствие ломать людей?..

– Не доставляет, – отрезает Шахов.

Кладет руки мне на плечи и подталкивает к балкону.

Меня сейчас инфаркт или инсульт разобьет! Не могу даже пошевелится от страха.

– Представь, что перед тобой пропасть и ты делаешь этот шаг. Как в своем сне.