Я вовсе не великий художник, но Кейси, похоже, завораживали линии, которые я проводила. Она сложила руки на столе, положила на них голову и наблюдала.

— Ты так смотришь, что я начинаю нервничать, — сказала ей я.

— Извини, — ответила она и отодвинулась.

Я сосредоточилась на силуэте ствола: толстом, но изящном, слегка изогнутом. С маленькими дуплами. Я нарисовала сломанный сук, а в другом месте — тонкий слой свежей коры, который уже почти прикрыл образовавшуюся на дереве рану.

Краем глаза я видела, как Кейси ерзает напротив меня и чем-то щелкает. Ей было интересно, но она не хотела это показывать.

Наконец я распрямила спину и посмотрела на свой рисунок.

Ого.

Щелк-щелк.

Я никогда не рисовала ничего подобного. Обычно мои рисунки довольно схематичны, хотя, глядя на них, можно легко понять, что я хотела изобразить.

Это дерево никак нельзя было назвать схематичным. Оно все состояло из деталей. Стиль рисования не был похож на мой. Как будто эти линии провел кто-то другой…

Так же как и сказку рассказывал кто-то другой.

Щелк-щелк.

Внезапно мне стало плохо.

Щелк-щелк.

Я резко отодвинулась от стола и посмотрела на Кейси.

— ПРЕКРАТИ! — закричала я, напугав и ее, и себя.

Она остановилась, уже занеся палец для следующего щелчка. Ее глаза испуганно округлились, когда она поняла, что именно делает.

Она снимала заднюю крышку моего фотоаппарата и ставила ее на место.

Значит, на пленку попал свет, и теперь она испорчена.

— Извини! — пискнула она, когда я вырвала фотоаппарат из ее рук и захлопнула крышку. — Лекси, я не хотела…