Хитано. Мне очень прискорбно будет заставить ждать его милость, (
Священник. Я вас еще не оставлю.
Хитано (
Тут молодой человек опускает складки своего плаща, выпрямляет голову, щеки его горят, и он обозревает толпу орлиным взглядом.
Хитано (
Жуана. Пресвятая Дева! Пепита, видела ли ты: этот молодой человек со сверкающими глазами говорил с проклятым?
Пепа. Я видела; он, конечно, укорял его в каком-нибудь преступлении; посмотри, какой у него теперь веселый вид, когда хотят надеть на шею окаянному его последний ошейник.
Мужчина. Ах! Вот, наконец, проклятый в креслах. Ты долго тут просидишь, если надобно будет тебе самому встать на ноги, собака!
Другой мужчина. Ах! Слава Богу, его шею вкладывают в железный обод, прикрепленный к шесту.
Жуана. Пресвятая Дева! Уж его затягивают (
Мужчина. Ну, что ж!..
Жуана. Но он святотатец? Нам надобно руку; нас обманывают, нас грабят.
Толпа. Конечно, руку, руку святотатца! Руку прежде смерти!
Громкий ропот, крики, волнение; палач, начинавший завертывать гайку на винте железного ошейника, останавливается. Алькад советуется с Юнтой.
Алькад. Точно, мы позабыли, это наша ошибка.
Член Юнты. Эдак мы никогда не окончим; это продолжится еще два часа, а у каждого из нас свои занятия.
Алькад. Любезный друг, ведь мы не так часто имеем случаи угождать этим крикунам; почему не согласиться на их желание? Это минутное дело и по сердцу народу.
Священник (
Хитано. Это я вижу. Но мне ведь одну только отрубят!
Фазильо (