— Экипаж два! — взревел, потеряв хладнокровие, Мих. — Я сказал, стоп!

По небу раскатился удар грома — одновременно со вспышкой молнии. Генрих пригнул голову. Компьютер и связь начали давать сбой.

— Экипажи! Всем экипажам! Остановиться и ничего не предпринимать до особого распоряжения!

Помехи заполнили эфир. Чьи-то голоса прорывались через шумы, но никто не мог разобрать ни слова. Полковник скрипнул зубами.

— Будем ждать, — сказал он.

Ученый следил за телеметрией.

— Ветер усиливается. Уже семьдесят пять метров в секунду.

Броненосец снова задрожал. Ветер периодически менял направление, пытаясь сдвинуть вездеход, наваливаясь то спереди, то сзади, то с боку. Пока ему это не удавалось, но, подумал Генрих, лиха беда начала.

Стало темно, будто ночью.

— Центр грозы приближается, мы будем как раз под ним.

Снова грохнуло, да так, что броненосец, куда обычно звуки снаружи не попадали, подпрыгнул, а Буланов и Мих закрыли уши руками. Полковник выругался. И как по команде — дождь. Ливень. Тысячи тонн воды с небес. Они ударились о крышу вездехода, заставив его раскачиваться.

Порыв ветра предпринял еще одну попытку оторвать машину от дорожного полотна. Генрих почувствовал — он не мог, разумеется, ничего видеть из-за темноты и ливня — как машина сдвигается.

— Какие будут приказы? — спросил водитель, глядя на Миха.

— Нас сдувает, — заметил Буланов.

Полковник молчал. Ясно, что, решив ехать прямо на грозовой фронт в погоне за призрачным выигрышем во времени, было ошибкой. Умник прав: шторм вполне способен перевернуть даже тяжелогруженые вездеходы.

Мих поднес рацию ко рту и попытался связаться с остальными экипажами. Те не ответили. Статика перебивала все.

Снова вспышка и снова удар. Все, кто был в кабине, машинально пригнули головы. Генрих выключил компьютер, и в тот же миг вскрикнул от ужаса, заметив по другую сторону стекла дверцы какую-то тень.

— Видели?

— Что?

— За стеклом. Когда сверкнуло…