Громадные грузовики, тянувшие когда-то фуры с оборудованием и припасами, все толпились у центрального входа в Бастион. Сергей никогда видел их, и взгляд так и тянулся к ржавым остовам, испытавшим на себе разрушительное влияние времени и плесени.

От покрышек давно ничего не осталось, стекла вылетели, краска слезла. Тенты фур превратились в грязные обрывки, качающиеся на ветру. Плесень тут давно умерла, оставив после себя только серый слой липкой пыли, но и ее ветер постепенно выдувал отсюда. Природа активно занималась чисткой.

На каменистых склонах по обеим сторонам дороги буйно разросся высокий кустарник, названия которого Сергей не знал. Цвет листвы в любое время года у него был буровато-зеленым. Явный мутант. В окрестностях Бастиона подобно растительности появилось в последние годы очень много. Сергей сам видел, как густые гибридные леса подступают к мегаполису с юго-востока. Наверное, недалек тот день, когда они поглотят Екатеринбург и начнут медленно перерабатывать его, чтобы сравнять с землей и истребить саму память о людях.

Сергей воображал себе Землю через тысячу лет. Новый мир, похожий на тот, что был миллиарды лет назад. Дикий. Без признаков цивилизации. Давно поглотивший даже самых стойких борцов за человеческое выживание.

Может быть, Смирнов и прав, а может, и нет. Может, он просто неточно трактовал тенденции.

Не Новая Эволюция ждет людей, а полное исчезновение. Планета получила шанс избавиться из убивающих ее организмов и теперь-то проследит, чтобы хомо сапиенс больше не возродился.

Караван проехал уже километров семь, когда по внутренней связи послышался голос Збигнева:

— Впереди грозовой фронт, движется в нашу сторону. Командование приказывает переть дальше.

Эсбэшники не отреагировали. Приказ есть приказ. Обычно грозы в этом регионе сильные, со шквалистым ветром до девяноста метров в секунду. На открытой местности есть опасность, что он перевернет броненосец и потому на время непогоды рейд всегда искал укрытие. Но раз сейчас важно время, никто терять полчаса не собирался.

— Нарочно, — проворчал Игорь. — Чуешь, парень? Словно какая-то зараза не хочет, чтобы мы ехали.

— Ерунда.

— Ничего подобного. Ни разу не замечал, как, бывает, себя странно природа ведет?

Сергей навострил уши.

Когда Корнеев начинает болтать, всегда интересно, хотя иной раз и полный бред несет.

— А про розовый туман не слыхали?

— Сказки, — отозвался один из бойцов. — Я десять лет в рейдах, а ничего не видел.

— Как повезет. Я видел. Три года тому. У заброшенной распределительной энергостанции возле Исети. Мы искали запчасти для генераторов, но два дня не могли попасть на территорию из-за тумана.

— Ну да, а никто, кроме тебя об этом не рассказывает! — сказал тот же рейдер.

— Это потому, что парни, с которыми я был там, уже мертвы. Кто-то погиб, а двое умерли позавчера, в Бастионе, — ответил Игорь, глазом не моргнув. — Так что свидетелей нет. Мы были в разведке. Подошли к главным воротам, смотрим, пелена со стороны станции идет. Туман. Купол и токоприемники, гад, скрыл и ползет. Мы, значит, деру, а потом смотрим, он остановился. У самых ворот. Стеной. Мол, не пущу. Туман тот — живой и в нем что-то есть. Появляется невесть откуда и пропадает так же внезапно, вроде бы шутит, но эти шутки… в общем, не хотел бы я оказаться внутри. Иногда, если долго наблюдать, видно, как тени внутри тумана движутся, словно что-то подбирается близко к самому краю, желая посмотреть, что снаружи. — Коренев помолчал, убедившись, что байка подействовала. — Мы два дня паслись возле станции. Командир собирался уже отдать приказ сваливать, но туман вдруг исчез. Вот так разом. Жуткое дело, парни. На территорию все-таки вошли, готовые деру дать в случае чего. А там все разворочено, стальные фермы токоприемников погнуты, словно громадными руками, чуть в косицы их не заплели. Стены в некоторых местах снесены. Кругом какая-то гадость, слизь. Кто-то там знатно порезвился, надо полагать. Но фокус в том, что мы ничего не слышали, хотя были рядом. Вот тебе и туман.

Рейдеры молча переваривали услышанное. Не возражали. Игоря невозможно было подловить на вранье. Если он и придумывал, то ловко обрубал все концы.