— Ложись! — подтолкнули к кровати.
— Тебе разве не говорили, что одежда запрещена? — помогая себе цепями и плетью, приговаривал второй из охранников.
— Это я распорядилась! — не выдержала я. — Не смейте укладывать его в мокром. Или пойдёте за новой постелью.
— Эльвин, — не слишком довольно одёрнул меня жених.
Я обернулась, усиленно стараясь взять себя в руки:
— Порчу одежды и попытку намочить постель вы мне тоже можете объяснить? — поинтересовалась спокойно.
— Наказание за непослушание!
— Но непослушания не было. Это я приказала одеться. Он послушался. А теперь пускай уберёт мокрое тряпьё, раз охранники изодрали брюки. И объясните мне, пожалуйста, для чего укладывать его в кровать. Разве его не должны осмотреть доктора?
Вместо ответа дверь отворилась, пропуская девушку. По-моему, вчерашнюю… или очень на неё похожую фривольностью наряда и распутным огнём в глазах.
Во взгляде Эрдана промелькнуло столько ненависти, отвращения. Какого-то смирения, совершенно неуместного в этом сильном, волевом лице, в этих яростных глазах!
Он знал, что ничего не сможет изменить. Знал, что будет так, как было всегда.
И прежде чем успела сообразить, я выступила вперёд:
— Нет!
9
— Эльви? — с недоумением переспросил принц.
— Вы хотели убедиться, что я его контролирую. Вы в этом убедились, — я даже сделала небольшой реверанс, хотя брюки тому не слишком способствовали. — Надеюсь, вы больше не сомневаетесь в моей работе. Вы выбрали меня, потому что я сильный маг, сильный фаирпат. Пожалуйста, прислушайтесь ко мне.
— Он должен выпустить всю лишнюю энергию, — отозвался принц и почти король.
В день своего двадцатипятилетия он женится. На мне. И примет королевские атрибуты от регента, советника Гюстава Мерса.
И впервые при мыслях об этом я вместо восторга испытывала странное, неприятное, царапающее чувство.
— Всю, — с нажимом повторил Ниссвил.