Сталин каждый раз удивляется и даже пугается. Он любопытен и не ленив, в отличие от большинства граждан России, письма читает до конца… Вызывает Берию (а может быть, Ягоду или Ежова – А.К.) и требует, чтобы тот нашел и доставил к нему автора этих писем. Вождь сердится: – Развели в органах тунеядцев, одного человека словить не можете!

Булгакова находят и доставляют в Кремль. Сталин пристально, даже доброжелательно его рассматривает, не торопясь, раскуривает трубку и спрашивает:

– Это вы мне письма пишете?

– Да, я, Иосиф Виссарионович.

Молчание.

– А что такое, Иосиф Виссарионович?

– Да, ничего. Интересно пишете.

Молчание.

– Так, значит, это вы – Булгаков?

– Да, это я, Иосиф Виссарионович.

– Почему брюки заштопанные, туфли рваные? Ай, нехорошо! Совсем нехорошо!

– Да так…Заработки вроде скудные, Иосиф Виссарионович.

Сталин поворачивается к наркому снабжения:

– Чего ты сидишь смотришь? Не можешь одеть человека? Воровать у тебя могут, а одеть одного писателя не могут? Ты чего побледнел? Испугался? Немедленно одеть. В габардин!..А ты чего сидишь? Усы себе крутишь? Ишь, какие надел сапоги! Снимай сейчас же сапоги, отдай человеку. Все тебе сказать надо, сам ничего не соображаешь!

И вот Булгаков одет, обут, сыт, начинает захаживать в Кремль, и у него завязывается со Сталиным неожиданная дружба.

Такое случается с вождями – вдруг, ни с того, ни с сего проявить «милость к падшим», да еще попутно унизить своих соратников.

2. Сталин иногда грустит и в такие минуты жалуется Булгакову:

– Понимаешь, Миша, все кричат – гениальный, гениальный. А не с кем даже коньяку выпить!

3. Однажды Булгаков приходит к Сталину усталый и в глубоком унынии. Вождь к нему со всем вниманием:

– Садись, Миша. Чего ты грустный такой? В чем дело?