– Я всегда готов, – сказала Алохэ-Анна, сверкая смеющимися глазами. – Ты меня мучить – моя радоваться. Ты хорошо мучить – приятно. А потом ты мучить Фэра и остальной, а я смотреть как он радоваться. Тоже приятно.

От этих ее слов Петрович даже немного растерялся. Кто разболтал его самую главную военную тайну про баню? Он был склонен предполагать, что это были Ляля и Лиза. На самом же деле банной агитацией занялась Марина Витальевна и достигла в этом больших успехов. Кому, как не Мудрой Женщине, знать, что нужно женскому организму для полного здоровья?

– Да, Аннушка, – сказал он, немного придя в себя, – для нас баня – это святое дело. Впрочем, об этом так просто не расскажешь, вот придет время, сама увидишь и все поймешь.

Закончив разговор со своей любимой темной женой на этой оптимистической ноте, Петрович переключился на работу над бревнами, и занимался этим до вечера. Сборка стеллажей была назначена на завтра.

Перед ужином Ляля выдала новые штаны и безрукавки шестерым полуафриканкам из числа тех, что считались уже взрослыми. Процесс одевания двигался все дальше и дальше. Были одеты и новые жены Сергея-младшего и Валеры. Восторгов было… Садясь на скамейку, они загрубевшими от тяжелого труда руками осторожно разглаживали одежку у себя на коленях, добиваясь того, чтобы на мягкой коже не было ни одной морщинки.

На ужин была жареная в свином жиру рыба с резаной дикой зеленью и под грибным соусом – похоже, Марина Витальевна решила не дожидаться, пока грибы высушатся, а сразу использовать весь запас. Переговорив с ней, Петрович решил создать постоянную грибную бригаду: Гуг, Лиза, четверо девочек из той бригады что сейчас строят печь для известняка, и четверо старших детей в возрасте семи-восьми лет – две девочки, дочери Фэры, и два мальчика, один из которых был старшим сыном Ниты, а второй – сиротой, которого усыновили Нита и Антон Игоревич. В таком возрасте сбор грибов им уже вполне по силам, если переноской добычи займутся девочки постарше. Что же касается строительниц печи, то их там было аж девять, и на таком маленьком объекте они скорее мешали друг другу, чем помогали.

Надо было видеть, какой гордостью сияли лица детей, когда им сказали, что завтра они, как взрослые, выйдут на работу и под руководством дяди Гуга и тети Лизы станут тоже вносить свой вклад в общее благосостояние клана. В эту компанию попросилась и Вероника, но Сергей Петрович ее не отпустил. Где Вероника – там и гуси, а такого удовольствия в лесу им пока не надо. Быть может, как-нибудь потом, когда выводок перестанет ходить за ней хвостиком. А сейчас они даже спят возле детского шалаша-вигвама, ни на минуту не спуская глаз со своей покровительницы.

29 августа 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.

В этот день у Антона Игоревича вышла первая партия кварцевого кирпича и поставленный на пробу известняк, и тогда же Петрович, положив на баню кровлю, вздохнул с облегчением. Теперь все, чему следовало быть под крышей, уже было там, и можно было не беспокоиться о случайном дождике. Закончив эту работу, Сергей Петрович взял Алохэ-Анну и еще одну полуафриканку по имени Ваулэ-Валя и отправился в сушилку сооружать стеллажи. Остальным четверым смуглянкам было велено взять лопаты и копать от сушилки до цеха канаву для прокладки кабеля. Даже при открытых дверях внутри сушилки было темновато и требовалось подключать свет. Валера продолжал трудиться над форточками.

Ближе к обеду, проезжая к себе обратно с большой стройки, геолог забрал у Петровича строительный конус и сказал, что половину поставленного на пробу известняка он загасил нормально, непогашенный осадок не больше трети от первоначальной массы и, если что, то после обеда можно попробовать бахнуть известковыми бомбами пару пней. И вообще, если обжигать такую мелкую фракцию не сутки, а двое-трое, то можно довести выход готового продукта до девяноста – девяноста пяти процентов.

В ответ учитель поделился мыслью, которая возникла у него, когда от делал стеллажи в сушилке. Зачем делать в общежитии кан из сплошного жженого кирпича, когда можно обойтись смешанным, как в сушилке, и сэкономить на этом почти четыре тысячи штук. А чтобы сырцовый кирпич не продавливался, соорудить над ним деревянный настил со специальными зазорами для доступа в жилое помещение подогретого воздуха. И лежаки при этом вполне могут быть двухъярусными и даже двуспальными, тогда одна комната-спальня вместит не четверых-пятерых человек вповалку, а не меньше восьми.

– Да, Петрович, – горячо поддержал эту идею заведующий кирпичным хозяйством, – пусть в тесноте, зато под крышей и в тепле. Хотелось бы попробовать. Спускаешь с постели босые ноги на деревянный пол, а он теплый, и горячий ветерок снизу веет. При зимней или осенней промозглой погоде просто лепота. Надо будет попробовать.

В обед он обрадовал еще раз:

– Пляши, Петрович! Известь первый сорт, тесто можно будет смело мешать с песком один к трем*.

Примечание авторов: * соотношение песка и извести «один к трем» – это вполне прилично, хотя лучшие сорта извести мешаются с песком в соотношении один к четырем, или даже один к пяти. Такой сорт извести получается тогда, когда сырье для обжига на девяносто пять-девяносто восемь процентов состоит из карбоната кальция. При этом средненькие сорта, с умеренным содержанием примесей в известняке, мешаются в соотношении один к двум, а худшие так и вообще один к одному.

Первоначально главный строитель рассчитывал на гораздо худший результат, так что слова Антона Игоревича его действительно обрадовали.

После обеда мужчины, временно отложив все дела, взяли ведро обожженного известняка, деревянные колья-пробки, дрель, перфоратор, и пошли к ближайшим пням просеки.

Сперва Петрович наметил отверстие самым толстым сверлом дрели, потом прошелся перфоратором буром на пятьдесят и тут же расширил отверстие буром на восемьдесят. В образовавшуюся дырку до половины набросали сухих комков обожженной извести, потом вбили пробку-кол на пару сантиметров ниже уровня пня, и тут же высверлили его насквозь сверлом «восьмеркой». Все было готово к эксперименту, оставалось только налить на кол воды, отбежать прочь и прикинуться ветошью. Так и было сделано.

Когда вода потекла внутрь пня, прямо на заряд из негашеной извести, изнутри сперва послышалось грозное шипение, потом раздалось нечто среднее между «чваком» и громким треском и пень, чуть больше сорока сантиметров в диаметре, лопнул изнутри как переспевший арбуз, разбросав во все стороны шматки горячей извести. Так как с самого начала пни оставлялись очень короткие, взрыв произошел ниже уровня грунта, и его сопротивление только добавило разрушительного эффекта. Оставалось только собрать обломки на дрова и подрезать цепной пилой обнажившиеся корни.

– Ипическая сила! –качая головой, выдохнул Андрей Викторович. – Неужели все так просто?