– Цэ гарно, – сказал Антон Игоревич, залезая в кабину УАЗа, – это надо будет обязательно попробовать. Ну бывай, я скоро.
Проводив взглядом уезжающий УАЗ, Петрович вернулся к своей работе.
Геолог проехал обратно часа через два после того разговора, то есть перед самым обедом, когда оставалось разделать на кровельные доски одну колоду; Валера к тому времени успел навтыкать на все положенные места форточные рамки, а девочки Лизы клали кирпич, уже привставая на цыпочки.
– Значит так, Петрович, – сказал он, остановив машину, – я там все урегулировал, и бабы у Андрея уже роют. Кстати, я прихватил с собой несколько ведер известнякового щебня, завтра поставлю в печь вместе с кирпичами – посмотрим, что будет.
В ответ мужчина пожал плечами.
– И в чем тут смысл? – спросил он.
– А смысл в том, Петрович, что должны же мы заранее знать, на что подписываемся. Во-первых – взвесив остаток известняка после гашения, можно будет узнать, какая доля продукта обожглась за сутки. Незачем тратить лишнее время и жечь лишнее топливо ради обжига уже обожженного. Римляне тратили на обжиг неделю, но бог весть какие куски они кидали в печь; наша главная фракция будет с грецкий орех. Во-вторых – проверив известковое тесто на подвижность, можно будет понять, сколько песка нужно добавлять в раствор. И в-третьих – когда этот раствор схватится, будет понятно, насколько он плотный. Судя по виду, известняк вполне себе ничего, но хотелось бы оперировать более точными данными.
– Хорошо, Игоревич. В принципе, ты прав. Кстати, я тут уже почти закончил, так что приезжай после обеда, будем завершать твою складскую эпопею.
– Договорились, – сказал геолог, заводя машину, – вот привезу твои козлы и начну забирать доски.
За обедом, поглощая густой жирный свиной суп с картошкой, Сергей Петрович подумал, что сейчас у него вдруг появилось ощущение какого-то близкого перевала впереди, некоего пика, которого требуется достичь со всем напряжением сил, а уж после дорога выровняется или вовсе пойдет под уклон, и дальше будет легче. Такое впечатление создавали полностью готовая казарма, почти законченные склад сырцового кирпича и сушилка для дерева, и начало черновых работ над их семейным общежитием. Оставалось совсем немного. В уме почему-то всплывала дата – первое сентября – к которой он должен закончить все основные работы на промзоне, запустить сушку первой партии леса на каркас Большого Дома и быть готовым к следующему этапу их жизни в каменном веке.
Кстати, бородач сообщил, что кладка стен его склада действительно уже закончена, и теперь сразу после обеда он готов вернуть строительные козлы, после чего можно будет приступать к кровельным работам.
Вернувшись к себе в цех и дождавшись приезда Антона Игоревича, учитель начал отдавать последние указания.
– Так, – сказал он Лизе, – мы с Валерой сейчас уходим, ты остаешься здесь за старшую. Поднимайте стены в максимальном темпе, но только чтобы без брака. Когда закончите с общежитием, вернитесь к сушилке и поставьте чердачные стены.
Девушка заверила, что все будет сделано.
Полуафриканкам было сказано, что двое из них во главе с Алохэ-Анной отправляются помогать делать кровлю, а остальные сперва грузят в УАЗ большую стремянку, доски, а потом делают то, что им скажет Лиза.
После этого, не став дожидаться окончания погрузки досок, Петрович собрал весь необходимый инструмент и повесил на плечо свою мосинку; Алохэ-Анна взяла мешок с нагелями и банку с клеем – и они отправились в путь. В самом конце пути их обогнал Антон Игоревич на УАЗе.
Посмотрев на свой фронт работ, Петрович подумал, что из-за отсутствия черного потолка дело тут будет, пожалуй, потяжелее, чем обычно. Придется работать прямо сверху, с риском навернуться с высоты при первом же неловком движении. Для того чтобы ноги не скользили по дереву, он разулся сам и приказал разуться Валере и Алохэ-Анне.
Первые два нащельника и кроющую их доску он уложил со стремянки не по концам лагов, которые козырьком на полметра выступали за линию торцевой стены, а как раз вдоль этой самой стены, получив возможность в относительно нормальных условиях сформировать себе козырек почти метровой ширины, на который уже можно было забраться и работать сверху. Было страшновато, но мужчина старался не смотреть вниз, сосредоточившись на выравнивании поданных снизу досок и просверливании отверстий под нагеля. Валере тоже было страшно, но и он держался изо всех сил. В конце концов, вчера именно он, балансируя на козлах, крепил эти лаги к балкам. По внешнему виду Алохэ-Анны вообще нельзя было понять, какие эмоции она испытывает. Как всегда, когда она помогала супругу в каком-нибудь деле чуть посложнее «подай-принеси», она была сосредоточена и внимательна, как хирург при проведении операции на сердце.
А вообще, работа шла даже раза в два быстрее, чем обычно, поскольку никому не надо было нагибаться под балки или переступать через лаги. Главное было – не бояться, и при этом соблюдать осторожность. Хотя, если оглянуться, с высоты как на ладони были видны и береговой лагерь с суетящейся у котла Мариной Витальевной, и промзона, где вокруг общежития муравьями суетились Лизины девочки. Но оглядываться было некогда, надо было работать, сегодняшнее холодное утро нагнало на всех страха и показало, что осень, а за ней зима совсем уже рядом.
На кровлю одной половины склада ушло два с половиной часа времени. Спустившись вниз и немного передохнув, эти трое повторили то же самое на другой стороне, в самом конце установив коньковые доски. Когда они слезли вниз, солнце висело уже совсем низко над горизонтом, а у Петровича от усталости и пережитой нервотрепки тряслись и руки и ноги. Но дело было сделано, и это радовало. Склад сырцового кирпича стоял пусть и неоштукатуренный, пусть без окон и дверей, но с надежной крышей и стенами. Еще один этап работ был пройден.