И вот сейчас Зира сама протянула мне закрытую шкатулку с таким умоляющим видом, словно от моего успеха зависела ее собственная репутация. Чтобы не обмануть ее ожиданий, я постарался показать себя во всем блеске и мгновенно без малейших колебаний открыл все девять запоров один за другим. Но этим я не ограничился. Достав из шкатулки положенный туда плод, я галантно предложил его Зире. Шимпанзе приняла мой дар, покраснев от смущения. Не теряя времени, я тут же выложил все свои познания в обезьяньем языке, старательно произнося выученные слова и показывая пальцем на предметы, которые они обозначали.
Мне казалось, что после этого никто не посмел бы усомниться в моей истинной природе. Увы, тогда я еще не знал, как велико слепое самодовольство орангутангов! На их мордах появилась все та же скептическая улыбка, приводившая меня в ярость. Они резко оборвали Зиру и снова о чем-то заспорили между собой. Когда я говорил, они меня слушали, как слушают попугая. Я чувствовал, орангутанги сходятся на том, что все мои таланты можно объяснить своего рода инстинктом и высокоразвитыми подражательными способностями. По-видимому, они придерживались той самой доктрины, которую один наш земной ученый, Г.Л.Морган, сформулировал следующим образом:
«Мы никоим образом не должны расценивать какое-либо действие как проявление высших психических способностей, если это действие можно объяснить проявлением психических способностей более низкого порядка».
Несомненно, именно об этом и толковали орангутанги на своем ученом жаргоне, а мне оставалось только скрежетать зубами от ярости. Возможно, я не выдержал бы и взорвался, если бы вовремя не уловил предостерегающий взгляд Зиры. Мне стало ясно, что она не согласна с орангутангами и просто стыдится, что они несут в моем присутствии подобную чепуху.
Когда ученый собрат Зайуса удалился, несомненно высказав относительно меня свое категорическое мнение, орангутанг приступил к новым опытам. Для начала он обошел все помещение, останавливаясь перед каждой клеткой и внимательно разглядывая пленников. По мере того как орангутанг давал указания, Зира их записывала. Судя по выражению ее мордочки, всех нас ожидали большие перемены. Я довольно скоро догадался, в чем заключается план Зайуса, и понял смысл замечаний, которые он делал, сравнивая определенные качества тех или иных мужчин и женщин.
И я не ошибся в своих предположениях. Зира передала указания своего шефа гориллам, и те приступили к их выполнению. Нас рассортировали по парам. Но какой же дьявольский опыт предвещали эти приготовления? Какие еще особенности человеческой природы стремились изучить обезьяны, охваченные исследовательской горячкой? Знакомство с работой физиологических лабораторий подсказало мне ответ: для любого ученого, занимающегося изучением инстинктов и рефлексов, половой инстинкт представляет первостепенный интерес.
Да, речь шла именно об этом! Проклятые обезьяны хотели изучить на нас, в том числе и на мне, раз уж я по иронии судьбы оказался в этом стаде, все особенности любовных игр людей: поведение самца, поведение самки, как люди сближаются в неволе и тому подобное, – может быть, для того, чтобы потом сравнить результаты с прежними наблюдениями, сделанными над людьми в естественных условиях.
Проникнув в намерения обезьян, я поклялся скорей умереть, чем сделаться объектом их отвратительных опытов. В жизни я еще не испытывал подобного унижения! Впрочем, хотя решимость моя и оставалась непоколебимой, мне стало значительно легче, когда я увидел женщину, которую ученый орангутанг предназначил мне в подруги. Это была Нова. За такой выбор я был готов простить старому болтуну даже его глупость и упрямство и не стал противиться, когда Зорам и Занам бесцеремонно схватили меня и бросили к ногам нимфы водопада.
17
Я не буду рассказывать обо всем, что происходило в соседних клетках в течение следующих недель. Как я и предполагал, обезьяны решили изучить во всех подробностях сексуальную жизнь людей и принялись за дело со свойственной им методичностью.
Я и сам начал делать кое-какие наблюдения. Однако мне это скоро наскучило, поскольку ничего нового я так и не увидел. Ничего, если не считать странного способа ухаживания, к которому прибегал мужчина, прежде чем приблизиться к женщине. Это было нечто вроде танца, весьма похожего на брачный танец некоторых птиц. Мужчина медленно и неуверенно начинал ходить вокруг женщины, делая шаг вперед, потом назад, потом в сторону. Так он кружился, постепенно сужая круги, в центре которых женщина оставалась неподвижной и только поворачивалась на месте к нему лицом. Я неоднократно наблюдал за этой любопытной церемонией: основные фигуры брачного танца всегда оставались неизменными, и лишь детали иногда варьировались.
Самым поразительным во всем этом была научная скрупулезность обезьян, которые невозмутимо вели наблюдения, фиксируя в своих блокнотах все подробности.
Однако когда они дошли до меня самого, дело приняло совсем иной оборот. Заметив, что я не собираюсь предаваться любовным утехам, наши сторожа-гориллы втемяшили себе, что могут добиться своего силой. И вот они принялись меня поощрять, подкалывая пиками, как обыкновенное животное, меня, Улисса Меру, человека, созданного по образу и подобию божьему! Я отбивался с неукротимостью отчаяния. Однако гориллы не отступались, и неизвестно, что бы они со мной сделали, если бы не появление Зиры.
Когда сторожа доложили ей о моем странном поведении, Зира надолго задумалась. Потом она подошла к клетке, посмотрела на меня своими прекрасными умными глазищами и заговорила, поглаживая меня по голове. Я думаю, смысл ее слов сводился примерно к следующему:
– Бедный смешной человечек! Какой же ты чудной! Ну разве хорошие люди себя так ведут? Посмотри на них! Сделай то, о чем тебя просят, и ты получишь что-нибудь вкусненькое.
Зира вынула из кармана кусочек сахару и протянула его мне. Я был в отчаянии! Значит, и она считает меня животным, разве что чуть-чуть более сообразительным, чем остальные. В ярости я помотал головой, отвергая подачку, и забился в угол клетки, подальше от Новы, которая смотрела на меня в полном недоумении.
Наверное, дело тем бы и кончилось, если бы как раз в этот момент черт не принес старого Зайуса. В тот день орангутанг был нетерпим и самодоволен, как никогда. Он потребовал отчета о результатах опытов и для начала, по своему обыкновению, осведомился обо мне. Зире пришлось доложить ему о моем упрямстве.
Раздосадованный орангутанг забегал перед клеткой, заложив руки за спину, но через минуту принял решение и категорическим тоном что-то приказал сторожам. Зорам и Занам открыли клетку и увели от меня Нову. Проклятый Зайус с его тупым педантизмом и научной сверхдобросовестностью!
С ужасом я увидел, как Нову втолкнули в клетку напротив моей, где сидел широкоплечий детина, настоящий великан с волосатой грудью, который сразу же подскочил к Нове и принялся топтаться вокруг нее, исполняя уже описанный мною нелепый любовный танец.
Едва я осознал смысл его поведения, как все мои благие намерения вылетели у меня из головы. Я потерял рассудок и снова повел себя как одержимый. Поистине я обезумел от ярости! Я рычал и улюлюкал не хуже людей Сороры. Так же как и они, я в бешенстве бросался на решетку, с пеной у рта грыз прутья клетки, скрежетал зубами – короче, вел себя как самое настоящее животное.