Я, как его невеста, да и вообще дочь министра иностранных дел, смогла тоже напроситься сюда! Налаживать, так сказать, нежные семейные отношения в празднично-романтичной атмосфере.

Получалось пока не очень.

— Элиза, это просто невыносимо, — просипела я, все так же старательно удерживая на лице вежливый оскал, — Почему она опять вертится рядом с ним?!

— Полагаю, Ваша Светлость, причина в том, что она его подчиненная и находится на службе.

— Работающая женщина — ну что за позор, — прошипела я, — Ой, прости, это я не про всех, а только про нее! Она же дочь дворянина, как ей в голову пришло работать на мужчин?.. Она опять в штанах, ты только посмотри! Она точно дворянка? Позорище, я же прямо вижу ее ноги! И все видят! И Его Светлость видит… По-моему они кривые! Тебе так не кажется, Элиза? Кривые же?..

— Нет, моя госпожа, это очень красивые женские ноги.

— Элиза! — я уставилась на нее возмущенно, — Как ты можешь так со мной поступать?! Нет, ну я же вижу, что они кривые! Ах! Кошмар… Сколько она еще будет вертеться вокруг моего жениха, эта распутница! Я сейчас просто чувств лишусь, глядя на это безобразие…

— Подать вам нюхательные соли?

— Подай, — кивнула я, снова натягивая улыбку на лицо, так как мы уже подходили, — Я засыплю их ей в глаза.

Я прямо чувствовала, как в груди разливается бешенство. Мой жених, мой будущий муж смотрел на эту выскочку так, будто она самое чудесное, что он видел в своей жизни. Он внимательно ее слушал, кивал, улыбался ей сдержанно, но отнюдь не сухо. На его щеках то и дело появлялись глубокие длинные ямочки даже от легкой, но искренней улыбки — ямочки, которые я никогда раньше не видела. Глаза были сощурены и весело блестели. Рядом со мной они были матово-скучающими. И кивал он мне всегда невпопад, явно не слушая, что я говорю.