— Это придется выбросить, — повторила женщина.

— Джоанна, я же тебя предупреждал, — вздохнул Алистер.

— Да? Может быть. Я не помню.

Алистер перевел взгляд с Джоанны на женщину из службы безопасности, с проблемы — на ее решение.

— Можно, кто-нибудь из нас сбегает в аптеку за маленькими бутылочками?

— Конечно. Но потом вам придется снова отстоять всю очередь и еще раз пройти досмотр.

— Вы с Ноем идите, — предложила Джоанна, — а я сбегаю в аптеку.

Она передала ребенка Алистеру и, петляя, побежала назад, к входу в зал ожидания.

Все из-за службы безопасности.

Если бы Джоанна не побежала обратно, если бы не купила стомиллилитровые пузырьки в аптеке «Бутс», если бы не перелила в них лекарства, стоя на коленях перед книжным киоском, если бы не простояла еще час в очереди на досмотр, морщась от боли в налившейся груди, — если бы не все это, она бы не потеряла ребенка.

Перелет в Мельбурн длился двадцать один час. Первые семь — из Глазго в Дубай — были самыми тяжелыми. Ной кричал без умолку. Джоанна не могла припомнить ни одной спокойной минуты за весь рейс. Пять часов из семи она старалась делать все, что нужно, в правильном порядке.

Раунд первый, через час после старта. Самолет летит над Северным морем. Алистер смотрит какой-то смешной фильм и так хохочет, что Джоанне хочется пнуть его как следует.

Голоден? Она прижимает головку сына к груди — может быть, слишком сильно? Интересно, он нарочно кусается и щиплется? А это что же — он ударил ее кулачком?

Подгузник? Джоанна проверила. К счастью, все сухо.

Заскучал? Но при появлении погремушки и медвежонка Моргана глаза у Ноя становятся злыми.

Устал? Издеваетесь? У этого двухмесячного младенца столько энергии — видно, от злости, — что он едва не вывалился из люльки, прикрепленной к стенке перед сиденьями первого ряда! Джоанна едва успела его подхватить.

Раунд второй. Через три часа после старта.

Самолет летит над Германией. Алистер спит.

Голоден? Уа-а-а!

Подгузник? Уа-а-а!