Слова «турок» и «мавр» в европейских языках XVII века не всегда использовались для обозначения жителей Турции и Северной Африки, иногда они служили синонимами понятию «мусульманин». (Так, испанцы называли мусульман Филиппин «маврами» – моро.) В этом смысле мы можем сказать, что в Нью-Йорке есть что-то «мавританское», и рассматривать рассказ об Энтони Янсене как первую главу в книге, которую можно озаглавить как «Тайная мавританская история Нью-Йорка». Эту книгу ещё только предстоит написать. Но ради блага каждого, кто может взяться за это дело, вот несколько глав, которые она может включать:

Хотя голландцы, вероятно, имели рабов из мавританской части Африки, они также принесли в Новый Амстердам образ «мавританского» пророка, а именно, одного из трёх библейских восточных царей-волхвов – Каспара, – изображавшегося чернолицым и в тюрбане на голландских рождественских сценках.

По всей видимости, Янсен не был первым пиратом, поселившимся в старом Нью-Йорке, и уж точно не был последним. При английском правлении этот город превратился в одно из крупнейших пиратских пристанищ – однако же отнюдь не в пиратскую утопию⁶. Сам Энтони успел увидеть рассвет широкомасштабного пиратства в Нью-Йорке, но к тому времени большинство пиратских экспедиций фокусировалось уже не на Средиземноморье, ни даже на Карибском море, а в Индийском океане. Мадагаскар и Малабарское побережье Индии кишели пиратами, у моголов захватывались крупные трофеи. Роль Нью-Йорка была в основном экономической: здесь планировались и отсюда финансировались экспедиции, здесь сбывали добычу. Благородные семейства Манхэттена, такие как Ливингстоны, были глубоко вовлечены в эти занятия. Катастрофа антипиратского рейда капитана Кидда в 1699 году вызвала страх и трепет в высоких кругах Нью-Йорка, и Кидда отослали в Лондон, чтобы его повешение стало жертвой политическим и финансовым интересам вигов.

В конце XVII и начале XVIII веков Нью-Йорк оказался затронут влиянием экзотических культур из Африки, Северной Африки, Мадагаскара и Индии. Множество малагасийских рабов окончили свои дни на Манхэттене. Их упоминают в документах о невольничье-индийско-ирландском восстании, произошедшем в городе на день св. Патрика в 1741 году. Насколько я знаю, им были посвящены лишь немногие исследования.

Америка сразу после завоевания независимости установила тесные отношения с Северной Африкой: Марокко стало её первым дипломатическим партнёром, а Триполи – первым врагом, с которым она вступила в войну. Уильям Рей, ньюйоркец, моряк военного флота США, был захвачен в плен корсарами из Триполи в 1803 году и позднее написал о своём плене настоящий блокбастер, книгу «Ужасы рабства» (1808). Рей скорее восхищался этим экзотическим и лихим врагом. Будучи радикальным вольнодумцем в духе Пейна и Джефферсона, он приберёг свою самую острую критику для флота США и своей резкой риторикой вызвал скандал. Рей вышел в отставку и переехал в Оберн, деревушку в северной части штата, где стал поэтом и доморощенным философом.

Самый большой всплеск интереса к маврам в Нью-Йорке был вызван путешествием Вашингтона Ирвинга в Испанию, где он поддался чарам исчезнувшего великолепия. За его книгой «Легенды Альгамбры» (вероятно, первой американской книгой мирового значения) последовали «Жизнь Магомета» и другие исламофильские произведения. Компаньон и секретарь Ирвинга в его испанском путешествии, Джей Рэй Моулд, стал архитектором и сотрудничал с Фредериком Ло Олмстедом в создании Центрального Парка – Моулд спроектировал прелестную Мавританскую аркаду вокруг Центрального фонтана. Мавромания стала одной из важнейших тем американского романтизма – по крайней мере, в Нью-Йорке. Поэт, журналист, путешественник и любитель гашиша Бейард Тейлор совершал променады по Бродвею, облачившись в халат и тюрбан. Художник Фредерик Чёрч выстроил дворец в мавританском стиле под названием Олано в округе Колумбия с видами на Гудзон и Катскилл[46], присоединившись тем самым к люминизму, романтизму и ориентализму, чтобы участвовать в «Школе реки Гудзон»[47].

В 1850-е годы нью-йоркский художник, журналист и масон Альберт Роусон путешествовал по Востоку, где встретил юную и прекрасную Елену Блаватскую и начал с ней роман. Роусон был (он утверждал) принят бедуинами, его посвятили в свои тайны друзы, он имел связи с суфиями в Турции и встречался с великим алжирским шейхом и мистиком-суфием эмиром Абд аль-Кадиром, также принадлежавшим к масонам. Роусон и Блаватская экспериментировали с употреблением гашиша. После их возвращения в Нью-Йорк Блаватская основала Теософское общество (основывавшееся в основном на египетских мистериях), а Роусон стал основателем «Масонской знати мистического Святилища» – так называемых «святынников» (shriners). Замечательная хартия этого братства утверждает, что оно приняло полномочия от турецких масонов, великого шерифа Мекки и суфийского ордена бекташи.

В свою очередь, Роусон и Блаватская повлияли на выдающегося афроамериканского самоучку Паскаля Беверли Рэндольфа, использовавшего гашиш в духовных целях и утверждавшего, что он прошёл посвящение в сексуальную магию у сирийских нусайритов, крайней шиитской секты. Рэндольф распространял свои учения при помощи самоизданных памфлетов и заказываемых по почте инициаций.

Другим афроамериканцем, на которого оказали влияние Роусон и Блаватская, оказался Тимоти Дрю, бывший железнодорожный грузчик и цирковой иллюзионист, называвший себя Благородный Дрю Али и утверждавший, что получил инициацию в большой пирамиде Египта и полномочия от шерифа Мекки; он основал Мавританский научный храм Америки в Ньюарке, штат Нью-Джерси, в 1913 году. Многие из ритуалов Нобла Дрю были основаны на практиках Чёрных Святынников, ответвления от ордена Роусона, а также на основе написанной Дрю книги «Коран седьмого круга», содержащей большие выдержки из теософского трактата «Иисусово евангелие водолея».

Мавританская наука оказалась довольно популярной в Бруклине, и в настоящее время одна из располагающихся там площадей обветшавшего и заполонённого преступниками жилого комплекса названа в честь Нобла Дрю. Энтони Янсен был первым мавром в Бруклине, но не последним. Первая суннитская мечеть в США занимает старое здание из бурого песчаника в Бруклине, на Грин-стрит, неподалёку от Атлантик-авеню, она была основана в 1920-х годах моряками из Йемена. Возможно, первыми афроамериканцами, ставшими её прихожанами, были те, кто сохранил старинные семейные традиции своих исламских предков. В наши дни в Бруклине мечетей уже множество, причём не только в старом «арабском» квартале у Атлантик-авеню. И у американского ислама есть свой собственный святой мученик, Малкольм Икс, чья жизнь оборвалась в Нью-Йорке.

Первое издание «Пиратских утопий» оказалось весьма популярной книгой. Она выиграла таинственную награду «Ром и содомия». Её перевели на венгерский (как мне говорили, очень изящно), также появилась и великолепная большая французская версия со множеством цветных иллюстраций. Я рад, что у меня есть возможность добавить эту главу о «Мавританском пирате в старом Нью-Йорке». Надеюсь, однажды я увижу эту книгу переведённой и изданной на арабском – Иншаллах!

Май 2003