– Вылетело у нее! – продолжала возмущаться Воронкова. – Совести у тебя нет! Я уже не знаю, что думать, куда бежать, к кому! Андрею позвонила – он какой-то злой, не сильно был настроен общаться. Сказал, что видел тебя живой и здоровой около шести, потом ушел. Вы опять, что ли, поцапались?

– Так… по работе, – уклонилась Лена, не желая рассказывать подруге об истинной причине размолвки с Андреем. – Ты чем занималась весь день?

– Навестила квартирантов, переговорила со всеми бабулями в бывшем доме, раздала кучу автографов и несметное количество раз сфотографировалась с желающими, – захохотала Воронкова, удаляясь в кухню. – Кругом один сериальные маньяки!

– Ничего, вот выйдет твой полный метр – вообще на руках носить начнут. Ты мне, кстати, так ничего и не рассказала про съемки. – Лена наскоро сменила форменный китель и рубашку на халат и домашние тапки и тоже устремилась в кухню, откуда умопомрачительно пахло жареной картошкой и салатом.

– Ты кефир будешь? – Юлька стояла у открытого холодильника.

– Фу! – сморщилась Лена. – Ты каждый раз покупаешь его и каждый раз задаешь мне этот вопрос. Я с детства кефир на дух не переношу.

– Да, прости, я все время забываю… Сама-то чаще всего только им и ужинаю. Это сейчас можно расслабиться и картошечки нажарить. – Воронкова налила себе полный стакан кефира и села, подогнув под себя ногу. – А про съемки… да что там рассказывать… места только нереально красивые, даже воздух совсем другой. А так… те же морды, те же интриги, те же сплетни. И пьют все, как не в себя.

– А режиссер твой что же?

– Ой… – сморщилась Юлька, и Лена только теперь заметила огромный букет роз, небрежно засунутый в трехлитровую банку.

– Ого… это от него?

– От него. Сто процентов – опять накозлил где-то, – беспечно отозвалась подруга, потягивая кефир с таким видом, словно это было дорогое шампанское. – Мы же расстались перед моим отъездом.

– Да?! – ахнула Лена и даже отложила вилку. – Почему?

– По кочану, – отрезала Юлька. – Козел потому что. Нет, я это давно знала, никаких иллюзий на его счет у меня не было. Я ему нужна – как же он фильм доснимет, но козлиное нутро пересиливает. Ни одной юбки не пропускает, а я такое терпеть не подписывалась даже за главную роль.

– И… что же теперь?

– А что теперь? Ничего. Доснимем, озвучим, премьеру отведем – работа же. Но его ноги больше в моей квартире не будет.

– Юлька… он ведь тебе может карьеру сломать.

– Ну, если ради карьеры мне нужно терпеть этого блудливого козла – мне такая карьера вообще не сдалась, – совершенно спокойно и твердо ответила Воронкова. – Я не собираюсь ничего терпеть, прощать и закрывать глаза. Пусть найдет себе молодую дуру – их вокруг него вертится достаточно. И вообще… не все, над чем роятся насекомые, на деле оказывается медом. Бывает и наоборот.

Лена не нашлась что сказать. В сочувствии подруга совершенно очевидно не нуждалась – очень уж спокойно говорила о расставании, складывалось впечатление, что она давно все решила и обдумала.

– Может, ты и права… – Лена со вздохом снова взялась за вилку.

– Лена, конечно, я права, это даже смешно обсуждать. В мире нет ничего такого, ради чего стоит терпеть унижения и измены, я в этом абсолютно уверена.