— Было бы хорошо. А как тут с пахотной землей?
— Тяжко тут с ней. Кругом одни сплошные плавни. Есть клочки, что не затапливаются. Но то уже вам самим глядеть нужно. Вот птицы и дичи тут всегда много Богатые края для охоты.
— Половцы сюда захаживают часто?
— А чего им тут делать? Скот свой по топям терзать. Зимние становища орды Белашкана поприщах в сорока на восход. На берегу Восрклы. Но коли град тут станет, глядишь и приглянется им сюда захаживать. Н-да. Вообще, виданое ли дело, чтобы без поддержки княжьей дружины на границе град ставить.
— Ничего. Мы уж как-нибудь с божьей помощью.
Не сказать, что Михаил сунулся сюда вслепую. Он и его люди сумели собрать всю доступную информацию, у торговцев, в дружеских попойках с ратниками, в беседах с мужиками. Да и сам Романов говорил о том с боярином Треповым. Словом знал уже кое-что. Иное дело, что информация никогда не будет лишней. А потому слушал он Еремея со всем вниманием.
До места они добежали быстро. Течение реки, плюс попутный ветер, да налегли на весла. Вот и вышло, что выдвинувшись со светом, за пару часов до заката они уже были на месте, преодолев более двухсот километров. Было куда поспешать пограничникам. А потому на недовольство попутчиков им было как-то наплевать. Задали высокий темп, а там пусть поспевают.
Пока одни разбивали лагерь, Михаил в сопровождении Викулы, пары крестьян, да троих воинов отправился изучать местность. Остров представлял собой треугольник со сторонами порядка пятьсот, на четыреста и на двести пятьдесят метров.
Он рассекал поток Псёла на два неравных рукава. Больший, шириной порядка восьмидесяти метров. Меньший около пятидесяти. Глубину этой протоки нужно будет еще проверить, возможно она и мелководна. А тогда предстоит подумать и об углублении. Правда это будет лишним, если тут топкое дно. Но в любом случае, остров подходящих размеров это находка.
Тем более при условии, что весь он покрыт строевым лесом. Руби и сразу пускай на строительство. Конечно постройки из сырого леса, оно как бы не комильфо. Но с другой стороны, сушить и выдерживать стройматериалы возможности у него нет. Так что, будут ставить из того, что есть.
До темноты только и того, что успели обойти по периметру, да приметить до куда доходит вода в половодье. Граница эта отмечена тиной, корягами, да отметками на стволах деревьев. Грунт вроде бы не гранит, что тут вовсе не было бы удивительным, не гляди что уже в нескольких километрах начинается степь. Насколько помнил Михаил она впоследствии будет необжитой и прозываться Диким полем.
Но сейчас, кроме кочевников, там есть оседлые жители, пусть и небольшие, но города с развитыми ремеслами. И половцы, кстати, не душат их на корню. Во всяком случае, пока. Наоборот, ведут торговлю и где-то даже оказывают поддержку. Собственно на это и был расчет Михаила, а не на силу. Тут одним только мечом не сладить. Хитрее нужно. Тоньше.
— Ну и как тебе остров, сотник? — поинтересовался подсевший к нему Еремей.
Что с того, что он холоп. Некоторые бояре вон тоже вроде как холопы княжьи. Тут с этим делом столько непонятного, что поди еще разберись в хитросплетениях взаимоотношений русских. Ну или русичей. Хотя нет-нет, а у них у самих уже проскальзывает это самое, русские. Так может и не маяться дурью.
— Остров хорош. А что, есть на примете что-то получше? — отрываясь от миски с кашей, вздернул бровь Михаил.
— Есть иль нет, то без разницы. Град велено ставить здесь. Потому как Славутич нужно опять под руку брать. Пока-то половцы торговлю полностью не душат. И даже поселения на порогах не трогают. Только если какой отдельный хан чего учудит. Но тех кому хочется легкой поживы год от года все больше. Укорота на них никакой. И каждый град иль крепость по Славутичу особенно ценны. Так что, не позволит Всеволод тебе в ином месте строиться, — так же подступаясь к каше, произнес Еремей.
— Хочешь сказать, что волей великого князя, мы здесь обосновываемся?
— А ты думал вот так, запросто сами переяславские бояре такое решат? Так ить не крестьянская слобода, а сотня воев. А это не шутка.
— Н-да. Это если только мы сумеем вырваться из Царьграда, коли каждая собака будет ведать о том, что мы решили воспротивиться воле императора, — окончательно позабыв об ужине, горько усмехнулся Михаил.
— Не каждая собака. Судачить о том не велено. Так что, слухи о строящемся граде конечно ползут. Того не скрыть. Но ставить его будто бы станет князь Ростислав Всеволодович.