— Я не поняла, а что мы сидим, кого ждем? Тому, кто колун от обычного топора отличит, за урок пятерка автоматом. Та девушка, которая возьмет гвозди, а не саморезы, тоже самое. Быстро, за работу!

Нас как ветром сдуло. Оказавшись во дворе, я вздохнул, глядя, как парни в растерянности смотрят на кучу инструментов, лежащих перед ними.

— Вот поистине дом Большой Мамочки, — хрюкнул какой-то собственной шутке Петр. — Интересно, а она питается ужином из непослушных и тупых детей?

— Да замолчи ты, — вздохнул я, прерывая его. Схватив колун за длинное топорище, я пошел к колоде, на которую поставил первую чурку.

— Романов, тебя дед покусал, пока ты на каникулах у него прохлаждался? — я покосился на Громову, которая задумчиво смотрела на меня. — Даже, если ты схватил первый попавший в руки инструмент, я свое слово держу, пятерка за урок тобой уже получена, даже, если ты сейчас отрубишь случайно что-нибудь не особо нужное зевакам, спешащим посмотреть, какой именно топор ты выбрал. Так, все сюда, смотрим на Романова и делаем также, как и он! — заорала она, а мне захотелось почесать ухо внутри. Чтобы хоть немного ее приглушить, я размахнулся и всадил колун в чурку, перевернув, стукнул о колоду, и поднял отколотую половину, чтобы уже ее изрубить на дрова. — Да, делаем, как он, а я пойду полюбуюсь, как наши великосветские девицы будут саморезы в доски молотком забивать. — Она развернулась и строевым шагом удалилась, я же продолжил колоть дрова, отмечая, что все больше и больше парней занимает свободные колоды. Надеюсь, что все справятся и никто никого не зарубит, а то мало ли, в жизни и не такое случается.

— А ты что, правда дрова рубить умеешь? — задумчиво произнес Карамзин, вертя в руках колун.

— Тебе показалось, — я усмехнулся, ставя на колоду новую чурку. — Я просто гений иллюзии.

— Мне точно нужно на лето к твоему деду. Единственный раз ты у него гостил больше недели, и он из тебя подобие человека сделал, — покачал Дмитрий головой и, замахнувшись, всадил колун в колоду. Чурка даже не покачнулась. Он несколько раз дернул за топорище, но всажен топор было добротно, поэтому приложенной силы не хватило, чтобы извлечь орудие на свободу.

— Скажи мне, ты же вроде императором был. У вас в империи все так плохо было, если ты дрова сам колол, или у тебя в учителях было что-то похожее на Изиду Петровну? Поди с четырех лет по двору носился. В одной руке шпага, в другой колун, а скалка в зубах, чтобы настроение мамочки не испортить. — Вовсю веселился Петр. — У нас вот такого атавизма вообще нет. Дрова, придумали тоже. Не в ту сторону развиваетесь, слышь, Петька, твоя империя по другой дорожке идет, в пропасть она катится.

— Отстань, — мысленно отмахнулся я от него, подходя к Карамзину, который уже хватился за топорище колуна и опирался одной ногой в колоду. Когда я подошел к нему, дело сдвинулось с мертвой точки. Ну, мне так показалось на первый взгляд. Сделав очередной рывок Карамзин упал на спину, а топорище без топора отлетело в сторону просто с нечеловеческой скоростью.

— Нет, ну на минуту оставить нельзя, — прогремел голос Изиды Петровны, на который все синхронно повернулись. Она подходила к лежащему на спине Щедрову, и топорищу Карамзина, которое лежало рядом с ним. — Кто это сделал? Кто бросил топорище колуна в голову своего товарища?

Я все-таки рассмеялся, глядя, как Карамзин виновато разводит руками в стороны, показывая на топор, все еще торчавший в колоде.

— Да что вы такие беспомощные-то, — зарычала преподавательница и, проведя рукой перед лицом Щедрова, привела того в чувство. — Сколько пальцев видишь? — Она помахала перед ним указательным пальцем.

— Один, — неуверенно ответил Щедров, поднимаясь на ноги.

— Отлично. Виновник, проводи пострадавшего в лазарет, а остальные чего уставились? До конца занятия еще много времени, еще печь успеете затопить, если все к целителю не попадёте, устроив тому внеплановый праздник из стольких подопытных, — я повернулся к своей колоде и поставил на нее очередную чурку, — я умею колоть дрова, потому что учился я с упоением только тому, что было связано с охотой, а развести костер, это тоже целое искусство, но объяснять я ничего никому не буду, вот еще, мне бы до конца урока дожить и со смеху не помереть, глядя на то, что тот же Агушин пытается сотворить с чуркой.