- И какая?

- Давай Фрэнк вернётся, и я все вам расскажу? Не хочется все по два раза повторять. А рассказать надо много чего.

Томас кивнул. Джон сел на соседний стул, и спросил:

- Чем вы тут вообще занимаетесь? Вы же с Фрэнком работаете с тех пор? И кстати, где Боб? Он жив?

- Жив. Он уехал к родителям, на Манхеттен. А чем занимаемся... вот, погляди, - И Томас включил ноутбук, дважды щёлкнул по файлу «База», и развернул экран так, чтобы Джон его увидел. Тот разглядывал базу некоторое время и затем произнёс:

- Триста сорок человек... разве не у всех появились способности? Кстати, как вы их определяете?

- Это Фрэнк. Он может это делать.

Дверь распахнулась, и вошёл Фрэнк, держа в руках литровую бутылку виски. Вид у него был счастливый.

- Отлично! - Он, казалось, уже позабыл их недавний конфликт с Томасом. - Джек Дэниелс, самое то! - Потом он увидел открытый ноутбук. - Что вы тут делаете?

- Том показывал мне вашу базу. Надо сказать, впечатляет.

- А... ну да. - Фрэнк покосился на Томаса. - Мы занимались этим некоторое время. Но сейчас не об этом. Рассказывай, что с тобой случилось потом! Я жуть как хочу узнать!

Фрэнк открыл ящик стола, достал оттуда три колбы, больше всего напоминавшие стаканы, и плеснул в них виски на два пальца. Затем подтащил ещё один стул. Трое бывших коллег чокнулись и выпили. Джон поморщился: он не любил виски.

- Ну, мы слушаем тебя, Джон, - нарушил молчание Томас. - Не томи.

Джон помолчал, собираясь с мыслями, и начал говорить.

- Когда Эндрю... взорвался, мне, по видимому, досталось сильнее всех. Да вы сами видели. - Томас и Фрэнк кивнули. - Так вот, я помню только вспышку света, сильную боль и свои внутренности на полу передо мной. Потом в голове проскочил последний образ Кейт, и я умер. Да-да, я действительно умер. То, что я чувствовал потом... нет, не так. Я вообще ничего не чувствовал. Я лишился всех органов чувств. Ничего не видел, не слышал, не осязал, ну и так далее. Мыслей тоже никаких не было. Это очень трудно выразить словами. Я просто ощущал себя. Попробую объяснить на примере.

Знаете такое ощущение, когда вам кажется, что кто-то смотрит в затылок? Такое свербящее чувство, как лёгкое покалывание или почёсывание. Вот я и ощущал его, с той лишь разницей, что больше ничего не было. Я как будто превратился в это покалывание. Я даже не осознавал себя. Причём я понял это, только когда очнулся, а до этого... ну попробуйте вспомнить, что вы чувствовали сто лет назад. Ничего.

Так прошло некоторое время, но поскольку я не мог ни думать, ни чувствовать, то не знал, сколько именно. Потом я просто очнулся. Я лежал у себя дома, на кровати. Я подумал, как это может быть? Я ведь помнил, что был в лаборатории. И сразу же другая мысль поразила меня. Я подскочил, задрал футболку. Под ней ничего не было. Точнее, все было, как должно: живот. Он не был разорван, ничего не свисало наружу. Чувствовал я себя превосходно, только хотелось есть. Встав с кровати, я обнаружил, что вокруг было много крови, очень много. Я подумал, что это моя кровь, что меня оперировали. Но странно, подумалось мне, почему я дома, а не в больнице? И в этот момент в комнату зашла Кейт.

Я не узнал её сначала. Её лицо было бледным, заплаканным. Она казалась такой постаревшей.... когда я перевёл взгляд ниже, я понял, чья это кровь.

Вместо левой руки у неё торчал жалкий обрубок. Ниже локтя ничего не было. Только намотанная белая тряпка, от крови сделавшаяся красной.

Когда она увидела меня, то ещё сильнее расплакалась, и потеряла сознание. Она бы упала, если бы я не поддержал её. Я уложил Кейт на кровать, разорвал простынь, и наложил ей жгут. Вскоре кровь перестала сочиться сквозь тряпку. Я сходил вниз за бинтами, чтобы перевязать рану, а когда вернулся, то увидел, что Кейт уже очнулась, но её колотит крупная дрожь. Я успокоил её, как мог, и посоветовал пока не разговаривать.