— Говори уж.

— Не знаю, как у людей, но мужские представители нашего рода не имеют инстинктивной привязанности к собственным детям только по "голосу крови". Для них ребенок свой, если он в том или ином смысле ученик, воспитанник. Короче, если он разделяет с отцом взгляд на мир.

Откуда подобное могло бы стать известно о людях, учитывая, что отцы с детьми зачастую вообще ни разу в жизни не видятся — не представляю.

— То есть ты предполагаешь, если вдруг и у людей точно так же, когда я изменилась, папа перестал ощущать меня "своей дочерью"?

— Где-то так, хотя, на мой взгляд, Роман сам этого не замечает.

Вообще-то меняться можем не только "мы".

— Правдоподобно, но… Подожди! Так ты именно за этим предложила поменяться будущими детьми?

— За этим.

— Девочки, вы сами все отлично поняли, — Багир осторожно касается пальцами шеи за ушами, гладит, растворяет напряженность, - а с воспитанием обязательно клан поможет. — И поясняет для нас с Михом: — На Тоше группы со своей картиной мира на каждом шагу встречаются. Практика имеется. Правда, обычно такие группы более многочисленны.

— А вот кстати, — продолжает вслух Багирову мысль Мих, — по поводу численности. Мы так и останемся единственной смешанной семьей? Может, придумать, чтобы…

Багир отвечает на невысказанную мысль:

— Обдумать стоит. Хотя, мне кажется, пока рановато. Еще какое-то время можем не привлекать лишнего внимания, если мы одни. Стоит использовать эту фору.

Говорить ничего не хочется, после нервной вспышки накатила дремотная расслабленность и я просто нежусь у Багира на коленях. Почему-то вспомнила свое знакомство с Михом в сети. Сеть… может быть? Подумаю потом. За окном небо размечено точками звезд, где-то среди них Тош, родина того, кто сейчас обнимает меня. И там же, хотя гораздо ближе, цветут розы Лавинии и плещется озеро.