— Что ты имеешь в виду? — спросил он удивленно.

— Если ты позволяешь своим рукам двигаться так высоко и так далеко от тела, рано или поздно тебе придется опускать их обратно. Понимаешь, это выглядит не очень красиво, — попытавшись скопировать его драматический жест, она замахала руками и стала похожа на циркового клоуна, виденного ею в детстве.

Эта насмешка, да еще и в виде пародии, казалось, очень разозлила его. Окаменев, он смотрел на нее сверху вниз. На его лбу выступила испарина.

— Спой припев еще раз и не шевелись, просто стой там, где стоишь, — продолжила она. Свое требование она подкрепила тем, что встала на цыпочки и крепко обняла его. Со стороны казалось, что он — маленький ребенок, которого она хочет удержать от баловства, а не взрослый мужчина, к тому же на сорок сантиметров выше нее. В следующий момент она поняла, каким страстным был ее жест. Она почувствовала тепло тела Ива, ощутила мужской запах. То, что должно было стать уроком сценического мастерства, стремительно превращалось в любовную сцену. Она на мгновение прикрыла глаза, а когда снова открыла их, ее веки предательски дрогнули.

— Попробуй! Спой еще раз! — потребовала она.

Он вздохнул — и с его губ сорвался лишь сдавленный хрип, а не слова песни. В конце концов он так и не выполнил того, о чем она его просила. Эдит подумала, что слишком явное его подчинение, пожалуй, разочаровало бы и ее. И все-таки, что же его больше смущало: ее требования или ее объятия?

— Я не могу дышать, — наконец произнес он. — Ты слишком меня сдавила.

Она посмотрела на него, опасаясь увидеть в ответ его серьезный взгляд. Но глаза Ива предательски блестели, а уголки рта подергивались. Она отпустила его, и в следующий момент оба буквально задохнулись от громкого хохота. Смеясь, он утер лоб.

— Ну ладно. Я пою еще раз и не шевелюсь. Обещаю!

— Я не это имела в виду, — сказала она с притворным раздражением. — Ты не швабра, чтобы стоять неподвижно. Конечно, ты должен двигаться, но всегда помни, что ты поешь не в опере. Твои руки должны подчеркнуть слова, которые ты произносишь, а не перечеркивать их. Тебе нужно постоянно упражняться, Ив.

— Хорошо.

Сделав несколько шагов, он пересек гостиную, вошел в спальню и остановился перед шкафом. Эдит наблюдала со своего места, как он позирует перед зеркалом. Выглядел он при этом очень смешно, потому что был слишком велик для зеркала, прикрепленного к дверце шкафа, и возвышался над ним на целую голову. Он упал на колени, вытянул руки в стороны, поднял их, опустил. Его движения были забавными, но на этот раз она уже не смеялась вместе с ним.

— Прекрати! — крикнула она. — Так тренируются только любители. Когда ты чувствуешь музыку, она проникает в тебя до самых кончиков пальцев. Этому нельзя научиться перед зеркалом. Не валяй дурака!

Он повернулся к ней.

— Не говори со мной так. Я добился успеха, будучи именно таким, как сейчас. Не забывай об этом!

— Пожалуйста, не приводи мне один и тот же аргумент! Ты хочешь стать настоящим певцом, а это больше, чем просто добиться успеха.

— Да. Пожалуй, ты права.

Она видела, чего ему стоило капитулировать перед ней. Но он сдался. Отойдя от зеркала пружинистым шагом, он вернулся к ней.

— Стой! — окликнула его Эдит.

Он остановился в изумлении.