Жертва…
Случай, когда жертва настолько близко, что ты слишком сильно хочешь её достать…
Идея появилась внезапно, как обычно и бывает. Ты не знаешь, что делать, а потом пух и озарение.
Ну что ж… тогда посмотрим, действительно ли я хорошо стреляю.
И я вновь побежал.
Где-то грохнул выстрел, но я не ответил. Нырнул за дерево, чтоб оградиться от стрелка и бросился дальше. На этот раз я сжал зубы настолько сильно, насколько мог, стараясь не обращать внимание на боль, которая просто резала сознание. Я мчался во весь опор как в последний раз, так как это и был действительно последний раз. Последняя попытка. Мне надо было, чтоб противник не кружил вокруг меня, чтоб не прятался в округе, отовсюду стреляя, а догонял. Чтобы мчался следом. А для этого я сам должен был бежать как сумасшедший.
Подстреленная нога буквально визжала болью и казалось, что вот-вот просто откажет: она уже начала неметь и ступать было на неё малость неудобно. Про живот вообще не вспоминаю: ощущение, будто нажрался углей и теперь они прожигают мне кишечник. Сейчас бы обезболивающего…
Я метался из стороны в сторону и несколько в меня стреляли. Стреляли так близко, что почти попадали. Но почти на войне равносильно мимо, так что я даже не обратил внимание на то, что с виска теперь стекала кровь. Рванул дальше, с какого-то косогора вниз, едва не падая. Запнулся, кубарем полетел вниз через голову, вскочил и бросился дальше.
А внутри словно работал секундомер, отчитывающий мгновения.
Я сжал зубы до боли в челюсти, работая не только ногами, но и руками. Раз-два, раз-два, раз-два — как в армии на пробежке во весь опор. Из глаз уже брызгали слёзы от боли, а дыхание хрипело, дышать было тяжело; так тяжело, что я был готов задохнуться нахрен прямо здесь.
Раз-два, раз-два, раз-два…
Он должен догонять меня. Я должен быть очень быстрым. Должен заставит мчаться его за мной. Потому что когда ты догоняешь…
Я резко развернулся, чувствуя, как тело по инерции до сих пор несёт вперёд.
…то бежишь по наикротчайшему пути за целью…
Я позволил своим рукам действовать на чистом автоматизме, не пытаясь думать или что-то сделать — лишь рефлексы.
…ты бежишь за целю по прямой.
Это была тактика выманивания, когда ты заставляешь противников преследовать тебя, утягивая их за собой с позиций, чтоб потом нанести удар. Здесь был один противник, но смысл был тот же — мне было нужно вытянуть его из укрытия прямо на себя.
Глаза сами поймали ту самую неуловимую цель, что неслась по ветвям за мной, лишь бы не потерять из виду. Неслась по прямой, не пытаясь обойти. Левая рука, ещё целая метнулась к револьверу, когда я уже летел спиной вперёд, вытащила заученными движениями оружие, и едва ствол нацелился на него, нажала на спусковой крючок.
Попал — не попал.
Я всегда был хорошим стрелком. Мне просто надо видеть цель. И я заставил цель появиться перед глазами, заставил бежать на меня, а не влево-вправо. Я лишил охотника этой гонкой самого главного — осторожности.