— Женщина на борту — к беде! — кричали в один голос матросы.

Раздались тяжелые шаги. Под сапогами трещали доски. Сквозь толпу чинно шел капитан.

— Что за сыр-бор? Тишина на палубе!

Все мигом замолкли. На глаза наворачивались слезы. Ну вот и все. Сейчас меня отправят на корм рыбам. В растерянности я посмотрела на Генри. Но его лицо было каменным, непроницаемым. Словно он меня и не знал никогда. Словно небыло тех ночей и той связи.

— Ну? Отвечайте псы помойные, кто притащил с собой проститутку?!

Генри, почему ты молчишь? Почему не заступишься? Почему стоишь и делаешь вид, что я для тебя никто? Неужели все, что он мне говорил — грязная ложь? Нет, не может быть, он любит меня! Я люблю его! Почему все молчат? Никто за меня не вступится? Саманта?

Я нашла взглядом подругу. Она смотрела на меня круглыми от страха глазами. Как и меня ее охватила паника. Но почему она ничего не делает?

— Вот, проникла зайцем плутовка. — Обратился Генри к капитану, дернув меня за локоть. Не устояв на ногах, я упала на колени перед капитаном.

— И что мне делать с тобой, красотка? — Он плотоядно улыбнулся, взяв пальцами мой подбородок, что бы я смотрела ему в глаза.

— Прошу, пощадите… я… могу оплотить… высадите меня в первом же порту. У меня есть деньги…

— Не слушайте ее капитан! — выкрикнул кто-то.

— Молчать!

— Филипп прав, Кэп. Баба на коробле — к беде. — осторожно подначивал боцман.

— Верно говоришь, друг мой. Связать негодяйку!

Толпа матросов засуетилась, забурлила, закипела и выплюнула двоих моряков с крепкими путами в руках.

— Подождите! — раздался тонкий юношеский голосок. — Капитан, подождите! Ведь она предложила оплату!

Слаба Богу, Саманта! Она меня выручит. Уговорит, найдет способ.

— Как смеешь, юнга, ты мешать мне вершить суд?

— Жаль ведь… Такую красоту на корм рыбам!

— Предлагаешь пустить ее по рукам, а как матросня насладится, протащить ее под килем?