Асириус кивнул, глядя на дознавателя с опаской. Дайд достал портсигар, зажег одну сигару, протянул ее арестованному, а затем закурил сам. Курить не хотелось, но созданному образу нужно было соответствовать.

– Любовь – загадочное чувство, – продолжил Гектор, выпустив изо рта серый дым. – Мне всегда было интересно, почему это чувство может быть безответным. Странно – один любит, другой нет. Как думаете, почему?

Арвен, нервно зачастив с затяжками, пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Вот и я не имею. А хотелось бы иметь. Тогда все было бы гораздо проще, особенно с расследованием всяких преступлений. Вот смотрите, какая загадка у меня тут нарисовалась. Дано: молодая провинциальная актриса, талантливая и красивая, но таких талантливых и красивых много. И аристократ, не так чтобы совсем молодой, но не старый, обеспеченный, женатый, но жену свою не любящий. Приезжает этот аристократ как-то в город, где живет наша актриса, видит спектакль, в котором она играет, сначала очаровывается ею, а затем и влюбляется. И поскольку девушка мечтает играть в Императорском театре, совершает ради нее небольшую незаконную малость – убеждает с помощью родовой магии директора театра принять на работу объект его любви. То есть ради возлюбленной наш аристократ нарушает закон. Значит, он свою актрису любит. А теперь вопрос. Любит ли она его?

– Вы уже спрашивали о чем-то подобном, – процедил Асириус, зло стряхивая пепел на пол. – И я отвечал.

– Было дело, – кивнул Гектор благосклонно. – Но сейчас мне не требуется ваш ответ. Вы, Арвен, лицо заинтересованное. Так что я собираюсь оперировать только фактами. А факты – вещь упрямая. Итак, актриса переехала в столицу, под бок к аристократу. Играла в спектаклях лучшие роли, наслаждалась огромным количеством поклонников и вообще вела праздную жизнь. И продолжалось это до Дня Альганны и гибели Аарона – именно тогда заговорщикам пришлось выходить из тени, кроме того, с вас всех слетела печать молчания принца. Без печати молчания гораздо тяжелее сохранять это самое молчание, особенно с любовницей.

– Я ничего не говорил Элен, – возразил Арвен упрямо. – Зачем? Она неаристократка.

– Получается, жениться на ней вы не хотели?

– Я не хочу, чтобы у нас пропала родовая магия, – ответил Асириус спесиво. – Неужели это так сложно понять? Любовь любовью, но кровь и род – это неприкосновенно. Зачем император вообще полез в эти божественные начала? Маги с печатью благословения богов не должны жениться на тех, кто благословением не отмечен!

«Типичные рассуждения аристократа до мозга костей», – подумал Гектор, хмыкнув, и поинтересовался:

– Вы говорили об этом Элен?

Асириус отвел глаза, и уже по этой реакции Дайд понял: говорил.

– Я говорил что-то подобное, – сказал он, не глядя на дознавателя. – Она ведь знала про закон и была в курсе, что жену я не люблю. Я говорил, что не могу жениться на ней, да.

– А Элен что ответила?

– Не помню, – буркнул Арвен. – Кажется, сказала, что это не страшно и ей вполне достаточно моей любви.

Забавно. «Достаточно любви твоей, наполненной теплом, а больше ничего не надо мне, тебя, тебя лишь только!» – это была фраза из одного спектакля, в котором Элен играла главную роль.

– Значит, на брак с вами она не рассчитывала. Более того – судя по тому, что Элен говорила мне, она не рассчитывает и на брак с кем-то еще из аристократии. То есть лично для нее исход заговора против закона о передаче титулов не важен – ей важно лишь собственное положение в театре. Элен им дорожит, это бесспорно.

– К чему вы это, айл Дайд? – Асириус прищурился, все еще не понимая. – Если вы думаете, что Элен участвовала в заговоре…

– Нет, я так не думаю. Хотя у нас по закону знание о каком-либо преступлении приравнивается к участию в нем, поэтому можно сказать, что Элен участвовала в заговоре косвенно.