– Да.

Она выдохнула и опустила голову.

– Я тебе очень сочувствую, – прошептала она, всхлипнув, и Гектор заметил, что по ее щеке все-таки сползла слеза. – Ужасная история.

– Ну-ну, не плачь. – Дайд шагнул вперед, ближе к Тайре, и взял ее на руки, чтобы их лица были на одном уровне.

Он почти сразу пожалел об этом поступке. Кроме лица девушки, бледного и слегка заплаканного, рядом оказалось и остальное ее тело – мягкая грудь, гибкая талия, упругие бедра. А чуть приоткрытые влажные губы манили так, что у Гектора из головы разом вылетели все мысли.

Остались только эмоции.

– Ты не можешь назвать имя, я поняла, – шепнула Тайра, поднимая руки и начиная гладить Гектора по щекам. – Но амулет… Ты ведь можешь его отключить? Здесь темно, никого нет, да я и так не вижу. Зато я почувствую твое настоящее лицо…

– Нельзя, – ответил он хрипло, сильнее прижимая ее к себе. – Это не менее серьезное нарушение инструкций…

– Но ты ведь хочешь. – Она шептала уже ему в губы, касаясь их мягким и теплым дыханием. – Хочешь, да? А я никому не скажу, правда…

Поняв, что еще пара секунд – и он действительно не выдержит, Гектор наклонил голову, прижался лбом к шее Тайры и с трудом выдохнул:

– Моя очередь задавать вопрос, Тай.

– Задавай. – Она гладила его напряженные плечи, и от каждого движения в глазах будто бы молнии сверкали.

– Ты когда-нибудь слышала от отца имя «Аарон»?

Ладони на мгновение остановились.

– Аарон? Ты имеешь в виду брата императора? – В голосе звучало неподдельное удивление. – Слышала, но не чаще, чем в устах любого другого жителя поселка, особенно после Дня Альганны.

Что ж, неудивительно. Морган скорее умер бы, чем рассказал Тайре о роли принца в собственной жизни.

– Хорошо. А теперь я все же отнесу тебя домой. – Не выдержав, Гектор на секунду коснулся губами нежной кожи на шее Тайры и услышал, как она тихо охнула. – Скоро рассвет, а ты почти не спала.

– Вредный, – вздохнула она разочарованно. – И упрямый.

– Не более чем ты.

Несмотря на то что Тайра вернулась домой за пару часов до рассвета, уснуть она толком так и не смогла. Все вспоминала рассказанную дознавателем историю, вздыхала и ворочалась, не в силах унять беспокойство. Да, это случилось очень давно, но ей всегда казалось, что подобная боль не имеет срока давности. С ней можно научиться жить, как она научилась существовать вместе со своей слепотой, но по-настоящему оставить позади ее нельзя. И Тайра чувствовала эту боль в голосе дознавателя.