Глава1. Шаг в неизведанное.

Во дворе голосисто надрывался петух. Прокричит свое извечное соло, переведет дух, и снова:

-Ку-ка-ре-ку!

“Да утихомирься, ты, - хотелось сказать непрошеному будильнику, - не сплю я, давно не сплю”.

Мысли, словно воздушные пушинки одуванчика, цепляясь друг за друга, уносили в дальние дали, рисовали картины неведомого и желанного, навстречу которому мне предстояло сегодня сделать первый шаг.

Это теперь, на излете двадцатого века, среднее образование стало обыденностью, а для кого и - тяжелой обузой. Тогда же, в конце двадцатых - начале тридцатых годов, в сельской местности даже семилетка для мальчишек и девчонок была предметом сокровенных мечтаний, большей частью напрасных. Считалось, для того, чтобы пахать землю, доить коров, убирать сено вполне достаточно и образования, полученного в местной начальной школе. Ну, а кто вознамерился преодолеть этот рубеж, видел себя в будущем в ином качестве - интеллигента, высококвалифицированного специалиста и уж, конечно, жителя “культурного” города. Смена образа жизни, социальной принадлежности, перелом в сознании, психологии - а это совсем не просто.

Потому-то мне и не спалось в ту теплую осеннюю ночь. Наступало 1 сентября 1931 года - первый день учебы во вновь открывшейся Чернооковской школе колхозной молодежи.

Еле просматриваемый в полутьме серый прямоугольник окна начал бледнеть. Очертания предметов становились все четче, рельефнее. Брызнувший в стекло луч восходящего солнца зажег на подоконнике ярко-красные огоньки герани.

Хата постепенно наполнялась светом и до боли знакомыми звуками деревенского утра. Легкое потрескивание огня и глухое шуршание днища сосуда о кирпичный настил - это мать разожгла печь, задвигает неподъемные чугуны с варевом для домашней живности. Звякнуло пустое ведро, скрипнула дверь в сени. Через какое-то время мать снова вернулась в избу, поставила тяжелое ведро на стол. Послышалось легкое урчание переливаемой жидкости, и по комнате разнесся еле уловимый запах парного молока. А со двора доносилось кудахтанье кур, повизгивание изголодавшегося поросенка, шумная многоголосица проходящего мимо стада коров. Утро взяло разбег, пора вставать.

Я уже заканчивал завтрак, когда в проеме раскрытой двери появилось худощавое, словно бы сжатое с обеих сторон лицо Василия Бегунова. Его темные глаза-маслины, как и все лицо, излучали нескрываемую радость.

- Сейчас, сейчас, - заторопился я. И, вскочив из-за стола, набросил на себя пиджак, перекинул через плечо еще с вечера приготовленную сумку с тетрадями, карандашом, ручкой, флакончиком фиолетовых чернил. Мать и отец наблюдали за мной молча, и только тихая, теплая улыбка озаряла их уже изрядно тронутые морщинами лица. Родители обошлись без церемонного напутствия. Отец просто сказал:

- Учитесь, может умнее нас будете.

Мы шли с Васей улицей, проложенной по берегу неторопливой Снови, и нас переполняло чувство какой-то необычной легкости, радостного ожидания. Над зеркалом словно бы застывшей реки струился пушистый эфирный туман; поднимаясь кверху, он таял в голубизне неба. А над зубчатой полоской дальнего леса все выше и выше взбиралось солнце, еще жаркое в этот погожий день начала осени.

В центре села, издавна именуемого “Рынком”, нас поджидало еще двое сверстников, коих потом еще на целых три года объединили совместные хождения по маршруту Брахлов-Чернооково и обратно: Артем Кузоро, скромный, малоразговорчивый парень со слегка скошенной головой и круглолицый, с одутловатыми щеками Федор Руденок. Оба они жили на поселке Горки- одном из пяти спутников Брахлова, выделившихся из села-прародителя в двадцатые годы.

-Кудой пойдим?- обратился я к компании.

-Дык балотам ближэй, - ответил Бегунов.

С ним согласились. Два старинных села Брахлов и Чернооково, разделяют каких-нибудь четыре километра. Это в обход, по грунтовой дороге, а тропой, проложенной болотистым, изрезанным ручьями и канавами - и того меньше. Для босоногих подлетков, да еще парящих в облаках розовой мечты, это не расстояние.

Шли, балагурили, обменивались шутками, а увидели перед собою обнесенное невысоким штакетником большое, одноэтажное здание школы, приумолкли. Ноги стали какими-то ватными, сердце учащенно забилось, да так, что его удары отдавались в ушах. На деревянных ступенях сидел серый, с белой шеей кот. Увидев нас, встал, дал пройти.