— Живо! — бросил он Фейнриху.
Тот непонимающе оглянулся.
— Прыгайте!
Фейнрих в испуге попятился. Кровь отлила у него от лица:
— Господин капитан… Мы же выкинули парашюты…
— Прыгайте!
Фейнрих в ужасе жался к стене гондолы. Как бы защищаясь, он выставил было руку, но вдруг быстро сунул ее в карман комбинезона и выхватил револьвер…
Под пристальным взглядом старческих глаз Фейнрих опустил руку. Его взор упал на спину механика, молча склонившегося над люком. Тощая фигура механика выражала беспредельную усталость. Казалось, он даже не замечает происходящего вокруг. Комбинезон оттопыривался горбом над выдающимися худыми лопатками.
Фейнрих нацелился и выстрелил в эту сутулую спину. Механик упал головой в люк. Фейнрих потянул рычаг.
Замедляя нисходящее движение, дирижабль уравновесился.
Гроза поглядел вниз. Земля была хорошо видна. Черные массы облаков тяжелыми валами откатывались на юго-восток. Залитый ярким солнцем пейзаж был вырисован в деталях, как хорошая карта. Гроза пригляделся — местность незнакома. Он сравнил ее с картой. Не хотелось верить глазам: выходит, что он миновал над облаками советскую. границу. К сожалению, ошибки быть не может: вот этот узелок тонких паутинок на западе не что иное, как Ровно. Гроза прикинул: если начать сейчас пологое планирование, то есть слабая надежда дотянуть до своих. Но еще небольшая потеря высоты, и посадка в расположении противника станет неизбежной.
Гроза повернулся к дирижаблю. Расстояние между самолетом и дирижаблем опять сокращалось. Гроза не мог сохранить его. Для устойчивости самолет требовал большей скорости снижения. Еще десять секунд, и Гроза пройдет мимо уравновесившегося дирижабля. Сквозь свист планирования он ясно различил гудение моторов дирижабля.
Еще пять секунд, и дирижабль уйдет от него навсегда. Гроза уже видел, как шевельнулись огромные поверхности его рулей. Описывая плавную кривую, корабль ложился на северо-западный курс.
Гроза дал от себя штурвал. Пение крыльев усилилось, перешло в резкий свист. Гроза шевельнул педали. На большой скорости истребитель обрел привычную управляемость. Легкое движение рулей, и нос самолета направился прямо на широкую спину гиганта. Гроза поспешно выпустил колеса шасси и включил контакт.
Прежде чем майор Павел Романович Гроза представил себе, как произойдет то, что он задумал, широкая спина дирижабля превратилась в необозримую серебряную плоскость…
Гроза пришел в себя от свиста и боли в ушах. Он с трудом осознал, что произошло. Вращение падающего тела вызвало непривычное головокружение. Сделав несколько резких движений ногами, Гроза вышел из штопора и потянул кольцо. От рывка раскрывшегося парашюта лямки сдавили грудь и потянули подмышками.
В стороне и выше себя Гроза увидел пылающий дирижабль. Он парашютировал, оставляя за собой струю густого черного дыма. Больше ничего Грозе не было нужно, он мог теперь спокойно рассматривать простирающуюся под ним местность, приглядывая место для приземления. Хорошо было бы миновать вон ту деревню и сесть на тесной полянке, но это, вероятно, не выйдет. Придется сесть на сжатое поле за деревней.
Приземляясь, Гроза попал в борозду и упал. Парашют тащил его по полю. Гроза попытался подняться, но свалился от острой боли в ноге. С трудом освободился от парашютных лямок и скафандра.
От деревни полем бежали двое польских крестьян. Гроза сделал нечеловеческое усилие, чтобы встать. Это ему так и не удалось. Он на четвереньках пополз в сторону леса, но через минуту понял, что не уйти. Крестьяне быстро его нагоняли.
Гроза сел. Преследователи приблизились. Один из них — тощий в изодранной свитке — снял шапку и заговорил на ломаном русском языке.