Сегодня была очередь Лори соображать насчет ужина. Она настоящий профессионал на кухне. Что бы ни нашлось в моем холодильнике, она ухитрялась превратить в восхитительный соус к макаронам.

Лори разбила небольшой огородик в отдаленном уголке моего заднего двора – еще одно свидетельство того, насколько мы разные. Какой смысл выращивать то, чем и так забиты все супермаркеты? Кажется, она думала, что если ей не удастся вырастить латук на грядке, то его не будет у нас на столе. У нее рос даже базилик, и я в порыве благодарности поклялся, что никогда не буду покупать его в магазине.

Сегодня у нас была паста – нечто вроде красного соуса с кусочками чего-то. Я не спрашивал, чего именно, чтобы не портить себе аппетит. Вкусная еда, а вдобавок музыка, свечи и компания Лори! Казалось бы, чудный вечер. Но я не мог выбросить из головы Джеффри Стайнза и его леденящее душу признание.

Я старался выбросить это из головы, но тут Лори упомянула, что заезжала ко мне в офис, но не застала меня – я уже ушел.

– Эдна сказала, что кто-то сегодня пытался нанять тебя, но ты выставил его.

Я пожал плечами.

– Ну ты же знаешь Эдну. – Я попытался улыбнуться.

Лори знала Эдну, но почему-то этого оказалось недостаточно, чтобы закрыть тему.

– Она сказала, что ты выглядел расстроенным.

Я решил честно все рассказать. Кто знает, может, это к лучшему.

– Он мне не понравился. Как и его дело.

– Почему?

– Это не подлежит разглашению, – покачал я головой.

Она кивнула, вполне понимая и уважая значение этого слова. Меня мучило, что я не могу с ней поделиться, но у меня не было выбора.

В нашей системе правосудия едва ли найдется что-либо столь же важное для защитника, как соглашение адвоката с клиентом о неразглашении. Если бы подозреваемый не мог быть до конца честным со своим адвокатом, не боясь, что его слова всплывут в ходе следствия, это бы серьезно уменьшило его шансы на хорошую защиту. Никогда в жизни я не нарушал соглашения и никогда не нарушу.

Самое смешное, что если бы я взялся за дело Стайнза, то мог включить Лори в расследование в качестве своего детектива и рассказать ей все про жутковатое признание Стайнза. Но я ему отказал, так что при всем желании не мог найти повода, чтобы нанять детектива.

Кроме того, не факт, что Стайнз действительно убил Дорси. Ложные признания, как ни удивительно, обычная вещь. Хотя, конечно, их делают в основном в полиции, а не в кабинете юриста. И такие люди чаще всего психи и (или) неудачники. Стайнз совсем не походил на неудачника. Что еще важнее, он знал состав горючей смеси и по памяти пересказал его.

Этот парень убийца.

Лори оставила эту тему, хотя и видела, что меня что-то беспокоит. Мы были странной, ненормальной парочкой, поэтому решили заняться тем, что обычно делали после ужина, – сыграть в скрэббл.

Для меня играть в скрэббл с Лори – серьезное испытание. Мы взяли бокалы с вином и переместились на пол, и я почти все время пялился на нее, не в силах отвести глаз. Ее небрежная красота словно не требовала никаких усилий, потому что была не оболочкой, а самой сутью Лори. Я видел ее после изматывающего бега, после душа, после занятий любовью, после ночи сна и после бессонной ночи, после слез, после долгого дня в офисе и даже после драки с каким-то субъектом, который попытался к ней приставать. Так что могу авторитетно засвидетельствовать – Лори всегда бесподобна, и нет такой ситуации, которая отняла бы у нее хоть кусочек очарования.