– И сильно он похудел? – спросил я.

– Я-то считал, что фунтов на пять или десять, около того. Мы созваниваемся несколько раз в неделю, и у него совершенно больной голос, но он говорит лишь, что чувствует себя как-то не очень. Вот как он это называет – «не очень». – Сэм грустно покачал головой.

Мне показалось, что на глазах у него блеснули слезы. Плохо дело.

– Ну, а в эти выходные я ездил туда на день рождения матери, – продолжал он. – Я спросил, где же Билли. А мама сказала, что он наверху, в своей комнате, и он неважно себя чувствует. Еще одно «неважно», представляешь? Ну я и пошел к нему наверх… черт, я не забуду этого до конца своей жизни.

– Чего? – спросил я, чувствуя беду.

Он сделал над собой усилие, прежде чем продолжить.

– Билли… он как будто тает. Прямо у меня на глазах. Он был крупным парнем, помнишь? Что-то около ста девяноста фунтов. Знаешь, сколько он сейчас весит? Сто пятнадцать фунтов. Сто пятнадцать! Он превратился в скелет, обтянутый кожей, которому недолго осталось ждать конца.

Я покачал головой – мне было нечего сказать.

– Я всего лишь бросил на него взгляд и чуть с ума не сошел, понимаешь? Все эти месяцы он лгал мне – не говорил, насколько ему плохо на самом деле. Я был так потрясен, что мне хотелось просто сбежать оттуда и никогда не возвращаться.

– И что же ты сделал?

Он пожал плечами.

– А что я мог? Билли – кожа да кости… а я все думал: «Ему не может быть очень плохо, он же мой брат».

Тут Сэм заржал, довольный тем, как разыграл меня. Да уж, он вывел игру на новый уровень. Даже тот факт, что он только что придумал своему родному брату смертельную болезнь, не умерил его веселья.

Я побыл у него еще немного, но, что бы я ни говорил, мне не удавалось стереть торжествующую ухмылку с его лица, и меня это начинало раздражать. Я отправился обратно к себе, предпочитая общество игнорирующей меня Эдны.

Но когда я вернулся, Эдна была не одна. Посетитель, ростом примерно шесть футов два дюйма, с короткими черными волосами, зачесанными назад, был одет в кожаную куртку, которая, вне всяких сомнений, стоила больше, чем нужно было для спасения семьи гватемальских выдр. Он пытался изображать важную шишку и на Эдну явно произвел впечатление. Она даже отложила свой кроссворд и принесла ему чашку кофе. Со стороны Эдны это означало безмерную преданность.

– Эндрю, это Джеффри Стайнз. Мистер Стайнз, Эндрю Карпентер.

Эдна почти никогда не называла меня Эндрю, и это было из ряда вон. Хотя, видимо, она пыталась продемонстрировать высший класс.

Стайнз улыбнулся и протянул руку.

– Приятно познакомиться.

Я пожал ему руку.