– А мне и не надо это доказывать, – сказал я. – Я просто хочу пролить свет на это дело.

– Ничем не могу помочь, – сказала она.

– Вы – единственный человек, который может мне помочь. И вы уже пытались это сделать. Но теперь пора поговорить в открытую. Больше никаких звонков, никаких измененных голосов.

Она улыбнулась моей наивности.

– Вы себе хоть немного представляете, что значит публично выступить против человека вроде Дарена Хоббса? Вы знаете, что со мной после этого будет?

Я кивнул.

– Два года назад Лори Коллинз стояла перед таким же выбором, когда речь шла о Дорси. Она знала, что ей не поздоровится – и попала в переделку гораздо большую, чем могла себе вообразить. Это может разрушить ее жизнь. Но если бы встала необходимость, она бы еще десять раз прошла через все это.

Она заговорила очень тихо, словно бы на самом деле беседовала сама с собой. У меня было такое чувство, что она не раз говорила об этом сама с собой.

– Я всю свою жизнь мечтала стать агентом ФБР…

Я покачал головой.

– Мы с вами мало знакомы, но я готов поклясться, что вы не хотели этого такой ценой. Как вы сможете с этим жить, зная все, что вы знаете?

– Я же говорю вам, у меня нет доказательств того, что ваша клиентка невиновна. Я вообще не располагаю информацией о ней.

– Мне это известно. – Я чувствовал, что ее сопротивление ослабевает, и намеревался оставаться с ней – просить, убеждать, умолять до тех пор, пока она не сдастся. Это был единственный реальный шанс избавить Лори от пожизненного заключения.

– Мне нужна информация не о ней, а о Хоббсе.

Она кивнула.

– Ее у меня много.

Я определенно добился прогресса, и теперь надо было быть сверхосторожным, чтобы не спугнуть ее.

– Вы согласны рассказать мне о нем?

Она вздохнула, сдаваясь.

– Вы хотите есть? Ночь у нас сегодня будет длинная.