Раз уж я обратился к такому эксперту, как доктор Хербек, я заставил его изучить пятна крови на одежде Лори, найденной позади стадиона Хинчклифф. Он, разумеется, уже изучал их прежде, и мы отрепетировали каждое слово, которое он собирался произнести.

Доктор Хербек мучительно подробно описал, как выглядели пятна крови на передней и задней части блузки. Он утверждал, что пятна на обеих сторонах совпадают, и это означает, что хотя блузка и может принадлежать Лори, но она не могла быть надета ни на Лори, ни на ком-либо другом в тот момент, когда ее испачкали кровью. Кровь была нанесена на переднюю часть сложенной блузки и просочилась на ее заднюю часть. Он настаивал, что если бы блузка была надета на человека, пятна крови никогда не оказались бы на спине.

Это было логичное, хотя и скучное выступление, и когда Дилан начал свою часть допроса, меня поразила его экспрессия – как будто он и присяжные вынуждены мириться со столь эксцентричным свидетелем и – куда уж деваться – придется отнестись к нему снисходительно и с улыбкой.

Дилан был явно хорошо натаскан в этой области, и его вопросы впечатляли. Он заставил наше светило еще раз осмотреть каждое пятно, указывая на те места, где пятна не очень точно совпадали. Доктор Хербек ответил на все вопросы Дилана, но к тому моменту, как это закончилось, присяжные уже выли от скуки и едва ли могли припомнить что-нибудь из показаний свидетеля.

В общем, это было не самое приятное утро. Все мои надежды начинали сосредотачиваться исключительно вокруг нашего домашнего расследования, в ходе которого мы пытались установить связь между тремя людьми во Вьетнаме. Расследования, которое, вполне возможно, никуда нас не приведет.

Мы с Кевином и Маркусом обедали вместе в кафетерии суда, и они ознакомили меня с последними новостями нашего расследования – вернее, с их отсутствием. Кевин поговорил с подполковником Прентисом, который проверил и подтвердил предположение капитана Рейда, что доступ к информации закрыт. Маркус выяснил все о преступлениях, которые привели Мердека за решетку, но это нисколько не пролило свет на наше дело.

Доев свой ленч, Кевин подчистил то, что осталось на подносе Маркуса и на моем. Он уже готов был перейти к попрошайничеству за ближайшими столиками, когда появился Пит Стэнтон. Он был в верхнем зале суда, давал показания по другому делу, и решил наведаться к нам, узнать, как у нас дела, и оказать моральную поддержку.

– В стане адвокатов защиты бывали и более счастливые дни, – сказал я.

Он кивнул и ввернул необидную подколку:

– Может, тебе стоит отойти к канатам и выпустить на ринг Кевина?

– Было бы неплохо, – парировал я. – Но что нам действительно нужно, так это свидетель вроде тебя.

Мы оба чувствовали, что это добродушное подшучивание нисколько не воодушевляет, и Пит осведомился, как держится Лори. Он был прекрасным другом и поддерживал ее, и ни она, ни я никогда этого не забудем. Я сказал ему, что она держится хорошо, и вообще она гораздо сильнее меня. Оба утверждения были в основном справедливы.

В противоположном конце столовой как раз заканчивал ленч Ник Сабонис. Мы с Ником не говорили с тех пор, как он давал показания, хотя наши пути с того времени пару раз пересекались. Думаю, Ник никак не мог простить мне предположения, что он, возможно, и является тем таинственным лейтенантом, которого упоминала Селия Дорси.

– Я сейчас вернусь, – сказал Пит, вставая. – Мне надо перекинуться парой слов с Ником.

Не знаю, почему это меня задело на сей раз, однако же задело – как удар обухом промеж глаз.

– Что ты сказал? – переспросил я, хотя вполне четко слышал каждое его слово.

– Я сказал, что мне надо перемолвиться с Ником.

– Так позови его сюда, – сказал я. – Пожалуйста.

Уверен, что и Пит, и Кевин, и даже Маркус уловили мой странный тон, однако мне не было дела до этого – я целиком сосредоточился на Пите и Нике. На лейтенантах.

– Эй, Ник, – позвал Пит, помахав рукой, – не подойдешь сюда на секунду?