Я вздыхаю, стараясь не думать об этом, не думать о том, что происходит с ней прямо сейчас. О том, что она думает, что я подвела ее. Бросила.

– Они тебе сказали, что отправят тебя на арену? – спрашивает он. Я слышу страх в его голосе.

Мое сердце трепещет от мысли об этом. Я медленно киваю.

– Тебя? – спрашиваю я, заранее зная ответ.

Он уныло кивает в ответ.

– Они сказали, что никто не выживает, – говорит он.

– Я знаю, – сурово отвечаю я. Зачем лишний раз напоминать об этом. На самом деле я вообще не хочу об этом думать.

– И что ты собираешься делать? – спрашивает он меня.

Я смотрю на него.

– Что ты имеешь ввиду? У меня вроде как нет выбора.

– У тебя находится выход из любой ситуации, – говорит он. – Способ уклониться в последнюю минуту. Какой же выход ты найдешь отсюда?

Я трясу головой. Я думаю о том же самом, но безрезультатно.

– У меня кончились способы, – говорю я. – Нет идей.

– Значит вот так? – бросает он с досадой. – Ты собираешься просто сдаться? Позволить им притащить тебя на арену? Убить тебя?

– А что ты предлагаешь? – раздраженно спрашиваю я.

Он ерзает. «Я не знаю, – говорит он. – У тебя должен быть план. Мы не можем просто сидеть здесь. Мы не можем просто позволить им отвести нас на смерть. Хоть что-то.»

Я качаю головой. Я устала. Я истощена. Я ранена. Я голодна. Эта комната из цельного металла. Снаружи сотни вооруженных охранников. Мы где-то под землей. Я даже не знаю где. У нас нет оружия. Мы ничего не можем сделать. Ничего.

Кроме одного, понимаю я. Я могу пасть, сражаясь.

– Я не позволю им просто отправить себя на смерть, – неожиданно говорю я в темноту.

Он поднимает на меня глаза. «Что ты имеешь в виду?»