– Куда они водили тебя? – говорю я.

– К своему лидеру. Он предложил мне приоединиться к ним.

– Ты согласился? – спрашиваю я. Сердце бьется быстрее в груди, пока я жду ответа. Если он скажет «да», мое мнение о нем сильно упадет – на самом деле, я даже не смогу снова смотреть на него.

– Конечно, нет, – отвечает он.

Мое сердце наполняется облегчением и восхищением. Я знаю, какая это жертва. Как и я, он только что подписал свой смертный приговор.

– А ты? – спрашивает он.

– А ты как думаешь?

– Нет, – говорит он. – Думаю, что нет.

Я вижу, что он бережно держит один палец, который к тому же странно выгнут. Похоже, что он сильно болит.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Он смотрит на свой палец: «Это после аварии.»

– Которой? – спрашиваю я и не могу не улыбнуться кривой улыбкой, думая обо всех авариях, в которых мы побывали за последние 24 часа.

Он улыбается в ответ, хоть и морщась от боли. «Последней. Когда ты решила врезаться в поезд. Неплохой ход,» – говорит он, и я не могу понять, действительно ли он так считает, или это сарказм.

– Мой брат был на поезде, – добавляет он. – Ты его видела?

– Я видела, как он заходил, – отвечаю я. – Затем я потеряла его.

– Ты не знаешь, куда ехал тот поезд?

Я качаю головой: «Ты видел мою сестру на нем?»

Он тоже качает головой: «Не могу сказать точно. Все произошло так быстро.»

Он в расстройстве опускает глаза. Следует тяжелое молчание. Он кажется таким потерянным. Меня беспокоит вид его скрюченного пальца, я всем сердцем сопереживаю ему. Я решаю, что пора перестать быть такой резкой с ним, надо проявить сочувствие.

Я тянусь и беру его пораненную руку в свои ладони. Он смотрит на меня в удивлении.