Она сомкнула веки и будто уснула, а в ночь умерла.

В доме Мельниковых собрались родственники близкие и дальние, приходили люди проститься с покойной. Тот человек появился к вечеру, вошёл в распахнутую дверь и окинул цепким взглядом комнату. На двух деревянных табуретах стоял тёмный гроб, горели свечи, пахло воском и ладаном.

Незнакомец перекрестился, постоял, понурив голову, потом наклонился и поцеловал покойницу в белый лоб. Пробормотав соболезнования, справился о похоронах и замолчал, сложив на пухлом животе руки. Хоть молодой — и сорока нету, — а уже рыхлый и с лысиной, череп вон блестит. Анна ждала, когда он уйдёт, но скорбящий уходить, похоже, не собирался.

— Кхе-кхе, — откашлялся он, — замечательная женщина была Клавдия Фёдоровна… Я хорошо знал её.

— Её многие знали, многим помогла.

— Я Николай.

— А-а-а… — протянула Анна. Имя ничего ей не говорило.

Лысый дождался, когда сын Анки выйдет во двор и вкрадчиво продолжил:

— Был у вашей мамы перстенёк старинный… серебряный, с чёрным камнем.

— Да, она его почти не снимала.

Оба посмотрели на руки покойницы.

— Где он теперь? Я бы купил, — помедлив, сказал Николай, — люблю всякие антикварные штуки. Назовите цену, мы договоримся.

Анна через силу улыбнулась, поправила чёрную головную повязку:

— Это уникальный перстень, уникальный. Мама очень беспокоилась, что он попадёт не в те руки.

— Помилуйте, какие не те руки? Могу заверить, что я не бандит и не вор, а самый обычный че…

— Мама очень беспокоилась, — повторила Анна, — поэтому передала кольцо мне.

Николай задохнулся, как будто получил под дых, вытаращил глаза, ставшие похожими на серые стекляшки.

— А теперь уходите, время позднее.

Она взяла гостя под локоток и мягко, но решительно повела к выходу. Лысый, красный от злости, тихо выругался, уселся в большую чёрную машину и резко взял с места, подняв в воздух клубы пыли.